Имена на поверке

«Буржуйка» чадила опять нестерпимо,Нисколько не грея, шипя и треща.И копоть слоями лилового гримаЛожилась на лицах, бумагах, вещах.В одиннадцать ночи принес телеграммыС Восточного фронта рассыльный ему.И сел он за стол,Молчаливый,Упрямый,Почти задыхаясь в нависшем дыму.И вот уже, ритма ловя нарастанье,Приходит строка,Беспокойна,Строга,И первые строфы прямым попаданьемЛожатся в далеких окопах врага.

А следом в развернутое наступленье,Для сабельных рубок,Для конных погоньРисунки резервным идут подкрепленьем,Открыв по противнику беглый огонь,Весомые, злые…Поднялся, сутулясь,Ладонями стиснул пылающий лоб,— Довольно!.. —На стыке заснеженных улицГорел подожженный рассветом сугроб.И легкие,Будто бумажные клочья,И яркие,Будто агитплакат,К востоку от вдаль уползающей ночи

Летели раскрашенные облака.Москва просыпалась обычно и просто.А в мутных витринах,Грозны и крепки,Вставали дежурными «Окнами РОСТА»Стихов,Рядовых и бессмертных,Полки.

Следы

Если на глади морской водывосстановить следывсех кораблей,сколько б морщин увидала тына ней!Сколько при свете полночных звездвновь бы легло борозд

морю на грудь,и каждое судно оставило б хвостдлинный, как Млечный Путь.Но море счастливо. Никогдаследов не хранит вода,даже на берегу.А я одного твоего следас жизни стереть не могу!

Февраль 1941 г.

О волнах

Когда вечереет и закатное пламяЗа морем вспыхивает реже и реже,Ты видала, как волны припадают губами,Розовыми и теплыми, к песку на прибрежье?А когда над бухтой распустятся звездыПушистыми почками в вечер пахучий,

Слышала ты, как полнится воздухЖалобой моря, что песок неуступчив?Волны тоскуют легко и привычно,Волнам не спится, волнам рокочется.А песок молчит, и ему безразлично,Очень ли морю на берег хочется.Чуть шевелится, млея, огромное,Будто не море, а заводь в корытце.Но однажды вздрогнет, от страсти темное,И берегу некуда будет скрыться.И ты увидишь — такое близкое,Оно налетит, громыхая, шалое,Стиснет в объятьях, сомнет, и выласкает,И уйдет, успокоенное и усталое.

Февраль 1941 г.

Лесовик