Имя ему геноцид. Преступления гитлеровской Германии на территории Белоруссии и России

Оккупированная часть области была разделена на несколько округов. Каждый округ объединял несколько районов, переименованных захватчиками в уезды, а уезды – разбиты на волости, охватывавших 2–3 бывших сельсовета.

Власть в городах и селах области была сосредоточена в руках немецких военных комендантов, подчиняющихся непосредственно командующему тыловыми войсками Северного фронта. В ведении комендантов находились полиция, воинские гарнизоны и карательные отряды. В период оккупации, начиная с 1942 г., из-за недостатка сил и средств у фашистских захватчиков происходило укрупнение военных комендатур, а воинские гарнизоны комендатур отправлялись на фронт.

Для руководства сельскими местностями был создан соответствующий аппарат. В округах были созданы окружные земские управы, состоящие из отделов: административный, снабжения, финансовый, народного образования, здравоохранения и другие. Начальники отделов назначались военными комендатурами. Во главе окружных управ стояли окружные земские начальники, подобранные, как правило, из числа бывших белогвардейцев. Так, окружным земским начальником Старо-Русского района был назначен полковник царской армии Иванов, он же Ф. И. Сютич[77].

Окружным земским управам были подчинены уездные (районные) земские управы, руководящие волостными управлениями и, через последних, сельскими старостами своего уезда. Аппарат земских уездных управ состоял из уездного начальника и ряда технических работников. Штат волостной управы состоял из волостного старшины и счетовода[78]

. В обязанности волостного старшины входил учет населения волости и проведение в жизнь мероприятий военного командования, а также вышестоящих органов гражданской власти. Волостной старшина также являлся и волостным судьей, который имел право прибегать за неповиновение немецким властям к аресту обвиняемых до 10 суток или штрафу до 500 рублей[79]. В ряде случаев на волостных старшин возлагалось и руководство карательными отрядами.

Сельские старосты вели учет населения села, следили за появляющимися в селах посторонними лицами, собирали налоги, выполняли наряды воинских частей на рабочую силу для принудительных трудовых работ и т. д. В крупных селах старосты имели платного счетного работника.

Состав административного аппарата преимущественно отбирался из бывших белогвардейцев, кулаков, лиц, арестовывавшихся советской властью за политические и уголовные преступления. Так, земским начальником Гдовского уезда был назначен белогвардейский офицер Пентешихин, а Кингисеппского района Сарафанников, который был осужден при советской власти за изнасилование. Из 17 старшин Старо-Русского округа: бывших кулаков – 5; ранее осужденных за уголовные преступления – 4; судившихся за антисоветскую деятельность – 6; бывших германских военнопленных Первой мировой войны – 2[80]. Среди сельских старост в Ленинградской области было очень много финнов и эстонцев.

Все население оккупированных территорий области было взято на учет. В городах была проведена перерегистрация паспортов и перепись населения от 16 до 60 лет. Лица, переехавшие в населенные пункты перед оккупацией или после оккупации, подвергались тщательной проверке и находились под наблюдением контрразведки. Списки этих лиц направлялись военными комендантами в контрразведывательные отделы (отделы 1с) немецких дивизий, которые находились на данном участке.

Всем сельским жителям присваивали личные номера, которые необходимо было указывать в списках жильцов, вывешиваемых на домах. Передвижение из одного населенного пункта в другой разрешалось лишь при наличии специального пропуска, выданного военным комендантом или волостным старшиной для сельских жителей. Возле городов были установлены заградительные заставы, которые проверяли документы и пропуска у всех въезжающих и выезжающих. На большаках и шоссейных дорогах документы и пропуска проверяли дорожные патрули из немецких солдат или местных полицейских. Заградительные заставы и патрули были снабжены списками населения всех сел района и, при проверке документов, проверялось не только наличие пропуска на право передвижения, но и сличался личный номер проверяемого с указанным в списках. Сельские жители при выезде из деревни обязаны были иметь на дуге свой личный номер.

Для оставленного на месте населения прифронтовой полосы был установлен особо жесткий режим. Всем жителям, в том числе и детям, под угрозой расстрела на месте, было запрещено появляться на улице без нарукавных повязок, выдаваемых комендатурами. Цвет повязок для каждого населенного пункта был особый. На каждой повязке имелась печать комендатуры. Из боязни содействия партизанам жителям сел было под угрозой расстрела запрещено выходить за околицу и особенно в лес.