Имя заказчика неизвестно

Секретарша заверила, что все пройдет как надо, Улов приедет.

Улица Космонавтов была в нескольких минутах езды от Останкина, напротив гостиницы «Космос». Место Щербак выбрал самое что ни есть людное, и если бы действительно был тем, за кого себя выдавал (информатором с кассетой), то все это было бы на редкость глупо.

Щербак ждал. Через четыре минуты после разговора Улов пулей выскочил из здания и понесся к автостоянке. Там он сел в «БМВ» пятой модели и поехал в сторону ВДНХ. Щербак двинулся следом. Ему показалось, что знаменитый тележурналист в жизни повыше и похудее, чем на телеэкране. Так-то он обычно упитанный и румяный, а тут… Впрочем, Щербак не мог наверняка припомнить, когда он последний раз смотрел телевизор. Кроме того, обстоятельства последних дней, наверно, не способствовали хорошему аппетиту и крепкому сну Улова… Но и тачка у телезвезды могла бы быть покруче. Хотя, с другой стороны, отправляясь на встречу неизвестно с кем, Улов мог специально взять машину у кого-то из своих сотрудников, дабы не выделяться из общего потока. За это Щербак его мысленно похвалил.

Теперь все зависело от него самого, от того, насколько он сможет убедить Улова не сердиться за маленький обман и поверить в нехитрую мысль о необходимости его собственной безопасности. Короче, надо суметь уволочь его в «Глорию» под ясны очи Дениса Андреевича. А уж босс пусть решает, что дальше делать.

«БМВ» выехал на проспект Мира и свернул на улицу Космонавтов. Это был тот самый перекресток. Щербак притормозил и стал наблюдать за действиями Улова. Тот вышел из машины и озирался по сторонам. Одета телезвезда, честно говоря, тоже была не слишком: какой-то затрапезный плащ, стоптанные кроссовки. Впрочем, может же человек выглядеть как ему заблагорассудится; Щербак припомнил, что в своих телеэфирах Улов всегда облачен в шикарные костюмы. Наверно, они его просто достали.

Щербак подъехал и стал в пяти метрах за «БМВ». Высунул из окна газету.

Улов увидел ее и быстрым шагом пошел к «Жигулям». Открыл дверцу слева от Щербака и поздоровался кивком головы. Молча вынул из кармана плаща миниатюрную видеокамеру и протянул руку. Ясно, он хочет кассету. Будет вам кассета, Андрей Андреевич. Щербак достал из бардачка кассету формата VHS.

Улов вставил ее в камеру и приник к окошку, разглядывая изображение. Удивленно вскинул брови. Промотал немного вперед. Смотрел несколько минут. Щербак наслаждался тем, как у него от напряжения шевелились уши. Сыщик подумал, что хоть с уверенностью сказать и нельзя, но этот парниша на заказчика убийства (или тем более убийств) своих коллег не тянет. Действительно жидковат, как и было оглашено со слов его соратника, адвоката Златкина.

Но кто знает, кто знает. Чужая душа потемки. Надо будет еще все проверить и перепроверить. По первичной информации, полученной Денисом и Севой, никаких разногласий у Улова с покойниками не было, напротив, сплошное единство помыслов и поступков. Улов со своими телевозможностями был, по сути, рупором для своей партии…

— Что это такое?! — изумленно спросил наконец Улов.

— «Техасская резня бензопилой», — честно признался Щербак. — Фильм Тоба Хупера, оригинальная версия, знаете ли, конца семидесятых годов. Сейчас, говорят, ремейк вышел, но я не верю, что такое произведение искусства можно повторить. А вы как думаете?

Улов потрясенно молчал.

— Может, вы не знаете, что такое ремейк, Андрей Андреевич? — участливо спросил Щербак. — Так я объясню. Это когда берут старый фильм и снимают его снова с современными актерами.

Улов молча открыл рот. Потом закрыл. «Техасская резня бензопилой» — это точно была не свидетельские показания об убийстве сопредседателя «Прогрессивной России». Щербак даже на какое-то мгновение Улову посочувствовал. Такое разочарование, ай-яй-яй.

— Это какая-то провокация? — туповато спросил журналист.

— Бабушка-бабушка, — сказал Щербак, — а почему у тебя такой странный голос?

Голос у Улова действительно был не такой, каким его помнили миллионы благодарных (или взбешенных) телезрителей, а простуженный, что ли, сиплый какой-то. Он схватился рукой за горло. Затравленно огляделся. Видно, решил не вдаваться в дальнейшую дискуссию и потянул руку к двери.

— Сидеть! — рявкнул Щербак. — Руки за спину!

Парализованный от ужаса журналист повиновался.

Щербак улыбнулся и участливо положил ему руку на лоб. Лоб был холодный. То есть более чем холодный. Лоб был неживой, если можно так сказать. Лоб был не то резиновый, не то еще какой-то полимерный. Щербак нехорошо улыбнулся, крепко взял журналиста двумя пальцами за нос и потянул вверх.

— Только не здесь, только не здесь, — покорно загундосил тот. — Нас могу увидеть! Я вас умоляю, давайте заедем куда-нибудь, я сам все сниму…