Имитация. Насмешка Купидона

Беззвучные слезы снова потекли из-под зажмуренных век, но сейчас это были слезы облегчения. Ее жизнь разрушена и покрыта слоем пепла и черной пыли. И только время покажет, хватит ли у нее сил на новые испытания и сможет ли она смириться с понесёнными потерями.

Лиз проснулась в огромной удобной кровати, накрытая приятным на ощупь легким одеялом. Она не спешила открывать глаза и возвращаться в реальный мир. Атласные простыни, мягкие подушки, аромат лаванды и чего-то экзотического, пряного, исходящий от постельного белья — вызывали странные ощущения, но приятные. Девушка не помнила, как оказалась здесь, и где это самое здесь — не имела ни малейшего представления.

Последним связным воспоминанием было то, как они с Джеромом садились на заднее сиденье огромного черного автомобиля. За рулем находился «лысый», которого Джером называл Брекстон. Рядом второй, тот, что пониже и поуже в плечах. В машине Элизабет почти сразу задремала на плече Джерома под мужские разговоры, убаюканная теплом равномерного дыхания, биением сердца и приятным ароматом парфюма с морской ноткой свежести. То, что уснула она в машине, девушка помнила четко, а как оказалась в шикарной постели невероятных размеров — смутно. А точнее, вообще, никак.

Ужасно хотелось пить, но было страшно открыть глаза и столкнуться с жестоким миром, ожидающим ее за областью спасительной темноты. Сердце снова болезненно заколотилось в груди, воспоминания беспощадным потоком заполонили мысли, вызывая болезненные спазмы в животе и желудке. Душевная боль очень часто сопровождается физической — острой и приступообразной. Она охватывает все тело, пронизывая каждый атом, клетку, парализуя мышцы и конечности. Но Лиз никогда не была трусихой, и тот страх, что испытывала она сейчас, на самом деле был отражением глубокого горя и потрясения.

Девушка сделала над собой усилие и открыла глаза, неспешно, тревожно оглядываясь вокруг. Окутывающий комнату полумрак не позволил рассмотреть детали, но Лиз была уверена, что находится в гостиничном номере. Более просторном и шикарном, чем в отеле отца, но некоторые особенности обстановки являются неизменными для всех номеров подобных заведений. Кровать, кофейный столик, тумбочки, светильники, плазменный телевизор, письменный стол у противоположной стены, минибар. Приятная гамма оттенков, бежево-кремовый и золотой, тускло поблескивающий в сумеречном свете заходящего солнца. Оранжево-бордовый полумрак, приятный аромат постельного белья и теплый тусклый свет, проникающий в номер через панорамное окно, должны были привнести ощущение покоя для каждого, кто нежился среди атласных простыней, но Лиз почти не замечала окружающей роскоши. Ее взгляд уловил темный силуэт за стеклянной дверью, ведущей на террасу.

Он стоял к девушке спиной. В темной рубашке, брюках и курил, глядя на город. Его поза была напряженной, уставшей. Всклоченные волосы, широкие плечи, пальцы, нервно сжимающие фильтр. В горле образовался комок, и она судорожно сглотнула, сморгнув непрошеные слезы.

Он был один все эти семь лет. Дважды переживший один и тот же кошмар. Может быть, Джером ждал этой встречи больше, чем каждый из них, жил ради этого момента, боролся, переступал через себя и… не дождался.

За что?

Кто тот невидимый безжалостный правитель судеб, позволяющий себе играть их жизнями? Почему некоторым людям приходится постоянно проходить через ад, чтобы не спастись, а перейти в следующий круг… И по новой, по спирали, к самому центру вселенского зла, в то время как другие живут так, словно для них не существует правил, и берут все, что хотят, ничего не отдавая взамен, не гнушаясь методами для достижения своих целей и оставаясь абсолютно безнаказанными? Где эта божественная справедливость, о которой твердят многие? Нет, к черту. Нет ни Бога, ни Дьявола, а есть люди, назначавшие себя богами и дьяволами в одном лице. Лиз сжала ладони в кулаки и шумно втянула воздух сквозь стиснутые зубы.

Внизу горели огни, небо пылало алым, постепенно чернея и осыпаясь звездами. Ее грудь сдавило, глаза защипало от соленых слез. И словно почувствовав на себе прожигающий сканирующий взгляд, Джером обернулся, немного наклоняясь, чтобы затушить сигарету в пепельнице на столике. Мужской взгляд казался мрачным, тяжелым, совсем не похожим на тот, каким он смотрел на нее в детстве. Перед ней стоял незнакомец. Жесткий, уверенный и красивый, полностью контролирующий свои эмоции. Его маска выглядела совершенной, но все же Лиз знала, что это только маска. Именно поэтому Элизабет его не узнала сразу. Выражение лица, взгляд, голос — словно принадлежали другому человеку, чужому, далекому, окруженному непробиваемой броней. Однако она нашла его, в глубине непроницаемых глаз, в проскальзывающих интонациях властного и твёрдого голоса, в появляющихся на сдержанном лице проблесках боли и уязвимости.