Имитация. Насмешка Купидона

Шумный вдох раздаётся совсем близко. Легкие, едва ощутимые прикосновения тушат болезненное пламя ярости, и я застываю, застигнутый врасплох. Какого хрена? Тонкие пальцы убирают прядь с моего лба. Заботливо, черт возьми. Легко скользят по бровям, скулам, подбородку, очерчивают контур губ, опускаются ниже, к впадинке на горле, где бешено бьётся пульс. Еще ниже… изучают рельеф грудных мышц, пресса, ныряют под футболку, соприкасаясь с пылающей кожей. Приятные, ласковые прикосновения, нежные. Изучающие и трепетные, робкие, но не невинные. Совсем не невинные. Реакция моего тела предсказуема. Ведь я не из команды правильных парней. Никогда не играл в составе святош. Девичьи пальцы замирают, достигнув резинки моих штанов, под которыми ничего нет, кроме стоящего колом члена. Вот такая, бл*дь, незадача, конфликт тела и разума неразрешим. Да и хер на этот разум, он дремлет, объятый парами зеленого зелья. Алкоголь вкупе с яростью и стрессом — самое мощное возбуждающее средство. Безотказное. Проверенное стократно.

Эби боится меня разбудить, но любопытство побеждает. С играми в куклы покончено. Девочка выросла и хочет посмотреть, что на самом деле прячет Кен в своих брюках. И не пластиковый, а настоящий. Идиотская ситуация. Еще хуже, чем в Испании, когда она демонстрировала мне прелести темноволосой подружки Барби.

Она оттягивает пояс, опуская ладонь на мой каменный стояк, осторожно сжимая. Я вздрагиваю всем телом, и она быстро вытаскивает руку из моих штанов. Страшно же, вдруг кусается… Маленькая идиотка. Какого черта ей нужно от меня? Хотя вопрос глупый, даже для такого тупицы, как я. То же что и всем. Возраст, цвет волос, глаз, размер груди — это детали, ничего незначащие, внешняя мишура, за которой скрывается истинная сущность или сучность. Им всегда нужно одно и то же: большой член, деньги, защита, а любовь… любовь они придумали сами, чтобы оправдывать свою неспособность держать ноги сдвинутыми. Женская ладонь снова на моем напряжённом прессе, длинные пальцы проскальзывают под резинку, задевая ноготками головку члена, прижатого к низу живота тонкой тканью спортивных штанов. Дыхание с шипением вырывается из лёгких, и грубо схватив ее запястье, вытаскиваю наружу, удерживая подальше от области паха. Резко поворачиваю голову, открывая глаза.

— Что, бл*дь, ты делаешь, по-твоему, Эби? — хрипло рычу я, не узнав собственный голос. В туманных малахитовых лабиринтах ни одной грани смущения или растерянности. Ни единого оттенка страха или робости. Взгляд нечитаемый, рассеянный и в то же время четко сфокусированный на моем лице. Зрачки широкие, губы припухшие, дыхание прерывистое — все симптомы сексуального возбуждения налицо. Ее тело излучает горячие чувственные вибрации, струящиеся между нами, проникающие в меня. Я подозреваю, что крошка выпила куда больше, чем позволенный ей бокал вина. Это единственное оправдание ее прыти и смелости. Мне сложно оценить состояние Эби или ее мотивы, я сам все еще вдрызг пьян и даже собственные инстинкты не способен удержать в узде. Попытка напиться и забыться феерически провалилась. Как и планы на выходной день, связанные с изнурительным занятием спортом.

Она молчит, глядя на меня прямым настойчивым взглядом. И ощущение неминуемой катастрофы нарастает, липкое, злорадное. Оно смотрит мне в глаза из глубины черных широких зрачков Эби. Я вижу в них мое собственное отражение, циничное, пьяное. Какого хрена она все еще делает в моей постели?

— И чем бы ты занималась дальше? — спрашиваю я, сильнее стискивая ее запястье. Девушка болезненно ахает, кусая губу. — Стащила бы с меня штаны и сделала пару селфи с моим членом? Что там, в голове у девчонок твоего возраста, а? Хочешь потрогать? Или пососать? — издеваюсь я над невозмутимой девушкой, которая не моргая смотрит мне в глаза, не реагируя на откровенную грубость и пошлость.

— Хочешь казаться хуже, чем ты есть? Зачем? — задает встречный вопрос, дергая к себе руку, пытаясь обводиться, но я держу крепко, не позволяя вырваться. Саркастически ухмыляюсь, приподнимаясь на подушке.

— Милая, я не пытаюсь выглядеть хуже, я из всех сил стараюсь быть паинькой. Ты выпила всю бутылку. Не так ли?

— Ты выпил почти две, и виски куда крепче красного вина, — парирует Эби и добавляет вполголоса: — Ты, возможно, забыл, но это я тащила тебя пьяного с балкона и укладывала в постель.

— Если бы я не мог идти сам, то лежал бы там до сих пор, — отвечаю в прежнем насмешливом тоне. Эби высокомерно вздёргивает бровь.

— Ты недооцениваешь мою физическую подготовку, Джером, — ухмыляется она. — И мою настойчивость.

— Настойчивость я заметил еще в Испании. Ты, кажется, извинялась за тот голый инцидент. Передумала? — с наигранной небрежностью интересуюсь я.

— Не я. Ты передумал, — заявляет уверенно, вызывая у меня улыбку. Почти искреннюю. Упрямая. Настырная. Откровенная. Забавная. Характер совсем не девчачий. И никогда не был. Розовые единороги не для Эби Спенсер.