Император, бог и дьявол: Фридрих II Гогенштауфен в истории и сказаниях

Его вторая жена, Изабелла фон Бриеннэ, которой он был обязан короной Иерусалима, умерла уже в 1228 году – ей было 16 лет – при родах его второго законного сына, прибывшего теперь в Германию Конрада. Конрад был единственным наследником, поэтому император решился на третий брак. Следуя за Иннокентием III и Гонорием III, Грегор IХ сам выбирал невесту, руководствуясь, однако, интересами Фридриха II, который в эти месяцы озабочен тем, что пытался использовать Папу в своих политических целях. В своем заточении Генрих должен был особенно остро ощутить иронию судьбы, когда отец выбрал себе в жены предназначенную ему женщину. Император все более и более успешно проводил политику, которую его непостоянный и бессильный сын не хотел осуществлять.

Четыре дня подряд праздновал император свою свадьбу в Вормсе. Среди гостей было четыре короля, одиннадцать герцогов и 30 графов и маркграфов. Чтобы обеспечить рождение наследника, астрологи точно просчитали дату бракосочетания. Настоящему единству в браке, которым современники восхищались, например, у его дяди Филиппа Швабского и королевы Ирены, Фридрих был чужд. Вторая Изабелла, охраняемая евнухами, вскоре так же исчезла в сицилийском «гареме». Она умерла в 1241 году, после того, как родила сына и дочь. Рядом с императором никто не мог и не имел право сидеть на троне, сознательно поднятом над всем миром...

Праздничный придворный сейм, созванный уже год назад во Франкфурте к Иванову дню 1235 года, должен был быть перенесен. Он был открыт лишь 15 августа в Майнце. В народе до сих пор жило воспоминание о «празднике, каких не бывало», которым Фридрих I отмечал в 1184 году посвящение в рыцари своих сыновей. Внук Барбароссы содержал свой двор не менее расточительно, но пиршества устраивались не только по случаю праздников. Сразу же после начала этого блестящего имперского собрания был обнародован большой закон об общественных порядках, одно из самых значительных уложений законов немецкого средневековья.

Как сильно еще волновал умы состоявшийся несколько недель назад суд над Генрихом (VII), показывают первые главы Майнцского свода законов, который, кстати, был первым имперским законом, изданном также и на немецком языке. В 29 главах уложения, составленного на канцелярской латыни, в параграфах с 15 по 21 в двух вариантах можно найти идентичные предписания. В остальном же в начале немецкого текста при перечислении тяжелых преступлений сына против отца стоит: «...derselb si erloss und rechtloss ewiglichen, also das er nimer mer wider komen moge zu seinem rechten» («и быть ему вечно без чести и без права, чтобы никогда больше не смог он вернуться к власти»). В остальном здесь были собраны старые и новые законы, что император-законодатель расценивал как личную заслугу, «так как во всей Германии, когда дело касается правовых разбирательств или частных дел, люди действуют по старинным привычкам и неписаным законам». Суд, то есть на практике судебное право князей и епископов наказывать и исполнять приговор, был поставлен во главу угла. Предоставленные князьям права даровались им милостью германского короля, так что в будущем сильный правитель мог безгранично расширить могущество центральной власти. Оставшиеся королю после раздачи княжеских привилегий права на чеканку монет, таможню и эскорт гарантировали строгие штрафы.

Для того, чтобы эти предписания не остались пустой бумажкой, Фридрих II по сицилийскому образцу назначил придворного юрисконсульта, который должен был ежедневно председательствовать в Верховном Суде. К нему для контроля был приставлен нотариус, который не мог принадлежать клерикальному сословию. По образцу конституции Мелфи свод реформ должен был быть дополнен объемным государственным собранием законов, но до этого не дошло. Здесь развитие протекало по старинным родовым традициям. Около 1224/25 годов ангальтским рыцарем Эйке фон Репгов было составлено первое немецкое уложение законов «Саксонское зерцало». По этому образцу в 1275 году появилось (также в качестве частной инициативы) «Швабское зерцало» и всеобщее «Немецкое зерцало», которое все же не было принято официально. Историческое значение имело также законченное в Майнце окончательное примирение штауфенских «Гибеллинов» с Гвельфами. Отто Люнебургский, внук Генриха Льва, передал (формально) всю свою люнебургскую вотчину императору, который присоединил ее к империи, в качестве подарка прибавил к ней только что приобретенный Брауншвайг и создал из всего этого герцогство. Это новое брауншвайгско- люнебургское герцогство он торжественно перед всеми князьями отдал Отто в лен. В последовавшем за этим пиршестве должны были принять участие почти 12 000 человек из свит присутствующих князей. Цифры в средневековых источниках зачастую бывают сильно преувеличены. Однако нет никаких сомнений в том, что сказочная роскошь этого праздника жила в воспоминаниях свидетелей старого величия Германии и их потомков еще очень долго и связывала ожидания настоящего народного императора с реальными событиями.