Император Николай II. Екатеринбургская Голгофа

Чем больше люди отходили от Христа, тем они меньше понимали Императора Николая II. Л.П. Решетников отмечает, что «неприятие именно такого Царя создавало условия для распространения различных измышлений о профессиональных и человеческих качествах Государя. Царь, говоря современным языком, оставался в православном “поле”, а его оппоненты из политической и интеллектуальной элит давно это поле покинули»[15].

Поэт Д.С. Мережковский называл Самодержавие «невежеством прошлых веков»[16], а граф Л.Н. Толстой – отжившей «формой правления, могущей соответствовать требованиям народа где-нибудь в Центральной Африке»[17]

. Отсюда к началу ХХ в., по словам А.Н. Боханова, «понятие “Царь” не воспринималось больше сакральным символом, в “обществе” никто и не вспоминал, что “Царь – устроение Божие”. В Миропомазаннике видели только властителя, наделённого, как немалому числу людей казалось, слишком широкими властными полномочиями. Общественное сознание постепенно становилось не только просто нерелигиозным, но и активно антицерковным, а потому и антицарским»[18].

В результате произошёл духовный кризис, выйти из которого политическими или силовыми методами было уже невозможно. В этих условиях Императору Николаю II оставался только один путь: мученичества. Государь это хорошо сознавал: «Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России. Я буду этой жертвой. Да свершится воля Божья!»[19] По словам архиепископа Нафанаила (Львова), «Государь отверг себя, взяв крест свой, и последовал за Христом. И как он был одинок! В этом ведь тоже глубокая Христоподражательность его подвига

»[20]. Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев) также отмечал эту Христоподражательность Царского Подвига: «Государь Император Николай Александрович был расстрелян потому, что он был Царем. Они являют перед нами образ высочайшего смирения, потому что после великой славы, в которой они жили, они оказались в великом бесславии, и с терпением, и со смирением, подобно Христу, Который восходил на Голгофу, они восходили на свою Голгофу для того, чтобы здесь претерпеть смерть как страстотерпцы и мученики. Царская семья приехала в этот город в дни Страстной седмицы, и это тоже знаменательно: они приехали сюда не жить, а умирать, подобно тому, как Господь Иисус Христос пришел в Иерусалим не для того, чтобы там жить или царствовать, но для того, чтобы там принять смерть. Их Страстная седмица длилась дольше, чем одна седмица – два с лишним месяца. Это была настоящая Голгофа, потому что их распинали долго и мучительно»[21].