Император Николай II. Трагедия непонятого Cамодержца

Неприятие последнего Царя, несмотря на его церковное почитание, имеет место и сегодня. Становится очевидным, что именно Император Николай II является ключевой фигурой русской истории, и именно поэтому на него направлен главный удар мировой русофобии. Однако неприятие личности Императора Николая II зачастую вызвано не осознанной враждой, а непониманием. По поводу Николая II приходится слышать мнение: «Если бы на месте Николая II был Александр III или Сталин, вот тогда бы…

» Эмигрантский православный писатель Н.П. Кусаков (Чурилов) отвечал на это: «Говорят, что стоило Государю по докладу полиции допустить, чтобы были повешены несколько тысяч революционеров-зачинщиков, так удалось бы предотвратить и саму революцию, и цареубийство, и весь последовавший за тем ужас безудержного зла и смерти. Так что же: мог или не мог? Если бы он был деспотом, то мог бы. Если бы он был монархом абсолютным, в себе воплотившим государство, то мог бы, ибо закон был бы ему подчинен вполне.

Но он был прежде всего и до конца православным самодержавным Царём.

Вот почему он и знал, что кровопролитием зла не остановишь. Зло врачуется только добром. Жестокая мера не могла бы вызвать ничего кроме озлобления, а цель всё равно не была бы достигнута. Ведь яд от укуса бешеной собаки уже слишком глубоко проник в тело России, и если зачинщиков были только тысячи, то сочувствовали им миллионы

»[30].

Укор Николаю II в недостаточной жестокости выявляет полное непонимание как его личности, так и общественного сознания Российской империи начала XX века. Государь любил свой народ. Он не мог вешать и расстреливать его сотнями тысяч, гноить в лагерях и тюрьмах, обрекать на голодную смерть во имя своих политических целей и даже для подавления смуты и революции. Это притом что именно Николай II, а не П.А. Столыпин, как это принято считать, был инициатором указа о введении военно-полевых судов в 1906 г. во время разгула революционного террора. Но даже если представить, что Николай II решился бы на массовые казни оппозиции и революционеров, то он тем самым объединил бы против себя все силы русского общества, включая даже самых убежденных монархистов. Ведь в основе русского общества, несмотря на проходившие в нем негативные процессы, лежала евангельская проповедь. Смертная казнь в России практически не существовала со времен Императрицы Елизаветы Петровны, пятеро казненных декабристов, опасных государственных преступников, привело общество в ступор, а уж двести смертных приговоров в царствование Императора Александра III, среди которых были цареубийцы, первомартовцы, вызвали в обществе настоящую истерику и привели к легенде о «мрачном и тираническом» царском режиме. Если казни террористов и их пособников, во многом уступавших их многочисленным жертвам, которые Николай II был вынужден применить в 1906 г., чтобы остановить кровавую революцию, вызвали в обществе такое неприятие, то можно представить себе его реакцию на массовые казни «нескольких тысяч революционеров-зачинщиков». Можно не сомневаться, что революционеры смели бы Царя гораздо раньше 1917 года при активном одобрении общества, и никакого успеха эти репрессии не принесли бы. Понадобилась революция, Гражданская война, Красный террор, сталинские массовые репрессии, чтобы общество в корне изменилось, можно сказать? духовно деградировало. Сталин проводил свои злодейства потому, что общество воспринимало их в принципе приемлемыми.