Императорский Рим. Книги 1-12

– Не могу поверить, что это сделал император, хотя у посланцев и имелась его печать. С какой стати ему истреблять две собственные когорты?

– Целиком согласен. Но если это не император, то у кого есть доступ к императорской печати, а также к такому количеству только что отчеканенных монет?

Аристократ опустил взгляд и покачал головой. Веспасиан решил сменить тему.

– О чем собираешься доложить Поппею, как только мы доберемся до него?

– Обо всем, что мы видели, разумеется.

– А будет ли это нам на руку? Тот, кто заплатил цениям за нашу смерть, скорее всего, довольно близок к Поппею. Негодяй вовремя узнает, что его заговор раскрыт, а самое главное – кому этим обязан.

Корбулон пристально смотрел на Веспасиана в свете костра, словно взвешивая заново.

– Ты прав, – проронил он. – Я считал, что имею дело с сопливым молоденьким трибуном, но вижу, что недооценил тебя. Хорошо. Если мы намерены не привлекать внимания… – Командир помедлил и посмотрел Веспасиану прямо в глаза. – Сеяна, так?

Юноша кивнул.

– То мне стоит переговорить с Поппеем наедине, без записей и свидетелей, – заключил Корбулон.

– Полагаю, что ты это хорошо придумал, Корбулон.

Тот не отрывал взгляда от молодого подчиненного. Аристократу не давало покоя странное ощущение, что идея принадлежала вовсе не ему.

Чуть позже вернулся Магн и уселся рядом с Веспасианом.

– Имел приятную маленькую беседу с вонючим хорьком, господин? – шепотом спросил он.

– Это ты о чем? И он вовсе не такой вонючий хорек, как мне показалось сначала. Его действия спасли многим нашим жизнь на переправе.

– Возражение принято. Мне просто интересно, как предлагал ты нашему не такому уж и вонючему хорьку поступить с сундуком денариев?

– Откуда ты знаешь, что я намеревался говорить с ним об этом?

– Голос разума. Чем больше людей осведомлены о нашем открытии, тем хуже для нас. Надеюсь, ты уговорил его быть осмотрительным, если позволишь мне так выразиться?

– По сути, да. Он согласился доложить все Поппею с глазу на глаз.

– Отлично, господин. Это была хорошая идея.

Веспасиан смотрел на фигуру Магна в полутьме и задавался вопросом: кому же на самом деле принадлежала идея?

Вечером пятого дня путники прибыли к обнесенному стеной городу Филиппополю, где находился престол фракийского царя Реметалка и его матери царицы Трифены. От командира немногочисленного римского гарнизона крепости, увешанного наградами пожилого центуриона, которому оставалось дослужить всего несколько месяцев, они узнали, что победа Поппея была впечатляющей, но не решительной, и что походный лагерь командира размещается в одном дне скорой скачки к западу. Выяснилось и то, что Галл провел через город колонну рекрутов четыре дня тому назад.

Они решили провести ночь в гостях у гарнизона и дозволить себе роскошь небольшой, но вполне приличной бани – первой за те две недели с их выступления из Филипп. Центурион обеспечил их приличной горячей едой и не менее приличными женщинами – тоже первыми за время ухода из Филипп. Так что путников ждал вполне приличный ночной отдых.

Наутро, посвежев душой и телом, четверка собиралась двинуться дальше в сопровождении турмы вспомогательной иллирийской кавалерии, префектом которой являлся молодой круглолицый патриций Публий Юний Цезенний Пет, когда в конюшни вбежал командир гарнизона.

– Трибун Веспасиан, прибыл гонец из дворца. Царица Трифена желает, чтобы ты посетил ее перед отъездом.

– Бюст Минервы! – Корбулон сплюнул. – Это может задержать нас на целый день. Ладно, центурион, веди.

– Посланец выразился очень определенно: только трибун.

Корбулон зыркнул на Веспасиана.

– Что могло ей понадобиться от меня? – Юноша был заинтригован.

– Будь осторожен, приятель, – хмыкнул Пет. – Царица – женщина своевольная и очень недурна собой. Как слышал, души не чает в молодых красавцах вроде тебя. Желаю удачи.

Веспасиан решил подыграть патрицию.

– Я постараюсь управиться по-быстрому.

– Ну, тогда мы вряд ли успеем заметить твое отсутствие.

Улыбаясь, Веспасиан предоставил товарищам отпускать шуточки и смешки в адрес в отношении его мужских достоинств, в которых сам он после минувшей ночи сомнений не испытывал.

Посыльный проводил его через паутину узких улочек старинного города, более древнего, чем сам Рим, к расположенному на самом высоком из трех образовывающих поселение холмов.

Их впустили сразу же. Веспасиана проводили на половину царицы, затем в маленькую, выходящую на восток комнату на первом этаже. Лучи низкого утреннего солнца проникали в нее через единственное окно, заливая на удивление скромную обстановку золотистым светом. Стены, покрытые побелкой, пол из натертых воском досок. У окна простой деревянный стол, такой древний, что Веспасиан удивился, как он не рушится под весом наваленных на него свитков. В середине комнаты располагались два кресла и стол более современной работы.

Веспасиан подошел к окну и посмотрел на восток, на восходящее солнце.

– Тот самый вид, который созерцал Александр, просыпаясь тут каждое утро, – послышался сзади негромкий голос.