Императорский Рим. Книги 1-12

С могучим ревом, заглушившим пение Четвертого Скифского, варвары ринулись в атаку. Как и предсказывал Помпоний, небольшой отряд напал на вышедшие из ворот когорты, тогда как остальные воины, тысячи две с лишним, устремились на силы Фауста.

Веспасиан наблюдал, как фракийцы обрушили на римлян мощный залп из дротиков и стрел. Метательные орудия исчезли в темном небе, потом снова показались в свете пожара, падая на легионеров. Но на этот раз те приготовились к атаке и подняли щиты. Большая часть залпа пропала втуне, но все же в линии образовалось немало пустых мест, говорящих о том, что некоторые жала нашли свою жертву. Щиты римлян с грохотом опустились, и через секунду воздух рассекли пилумы. Летя по более настильной траектории, они все время находились в лучах света. Залп скосил многих из наступающих фракийцев, но не задержал их. Варвары врезались в строй когорт, завывая как фурии, они рубили, кололи и молотили, не ожидая и не давая пощады. Схватка была такой ожесточенной и дикой, что с расстояния в две сотни шагов Веспасиан буквально чувствовал кожей каждый удар.

– Время врезать им во фланг! – закричал Помпоний. – Пет, командуй атаку!

Префект кивнул литицену, который поднял пятифутовый, с раструбом на конце, бронзовый литуус – кавалерийский эквивалент пехотного корну, и прильнул к сделанному из бычьего рога мундштуку. Труба издала высокий, пронзительный рев, и четыреста восемьдесят всадников алы, развернутых в четырехшереножный строй, двинулись шагом. Через двадцать ярдов труба запела снова, переведя их на рысь. За пятьдесят шагов до врага последний рев литууса бросил кавалерию в галоп. Метнув на скаку дротики, конники ударили в незащищенный фланг фракийской линии. Веспасиан гнал коня вперед, сбивая всех, кто попадался под копыта, колол и рубил. Его снова обуяло возбуждение, очень близкое к радости, знакомое упоение схваткой. И тут сзади донесся вой. Он бросил взгляд через плечо, и увидел, что свежие силы врага атакуют кавалеристов с тыла.

Это пошли в наступление фракийки.

Воспринимая их как простых зрительниц происходящего, римляне забыли про них думать. Женщины тем временем, передав детей на попечение старшим, незаметно спустились со своих позиций на склоне и подоспели к полю боя как раз в тот момент, когда ала ауксилиариев пошла в атаку. Вооруженные только ножами, обожженными на огне палками, а зачастую только ногтями, фракийки, несколько сотен разъяренных женщин, обрушились на ничего не подозревающую конницу. Не думая о собственной жизни, они сновали между рядами всадников как мстительные гарпии и вредили, как могли: подрезали поджилки коням, кололи их в круп, заставляя сбросить наездника, стаскивали римлян с седел. Очутившись на земле, каждый ауксилиарий оказывался погребенным под волной зубов, ногтей и подручного оружия; ему оставалось только выть от бесчисленных укусов и порезов, пока его в буквальном смысле разрывали на клочки.

Веспасиан развернул коня как раз в тот миг, когда первые фракийки достигли алы. Стремительным движением он отсек сжимающую нож руку, нацеленную ему в бедро, потом вонзил гладий в глаз нападавшей. Всадники выходили из боя с фракийскими воинами, поворачиваясь лицом к новой опасности, визжащему и размахивающему клинками длинноволосому врагу. Но было уже слишком поздно. Подразделение рассыпалось, потеряло строй, смешалось с неприятелем, численно превосходящим его в два или три раза. Большинство кавалеристов оказалось вынужденным отражать нападения сразу со всех сторон.

Немного правее от Веспасиана, отряд человек в пятьдесят, подчиняясь командам Пета, еще держал оборону. Юноша заметил, как Помпоний, стараясь пробиться к этому островку относительной безопасности через море озверевших от крови женщин, повалился с шарахнувшейся лошади. Веспасиан созвал ближайших всадников и бросился на выручку к упавшему командиру. Он вздыбил коня, передние копыта которого обрушились на головы и ключицы фракиек, преграждавших путь, потом бросил его вперед. Поддержанный полудюжиной воинов, молодой трибун прорубал путь к Помпонию. Стоя на коленях, тот отбивался от роя наседающих женщин. Веспасиан был уже совсем близко, когда они прыгнули на легата. На земле образовалась куча-мала из царапающих ногтей и мельтешащих кулаков. Спрыгнув с коня, юноша стал без разбора тыкать мечом в груду незащищенных броней спин, пронзая легкие, почки, вспарывая артерии и вены. Конники образовали вокруг дерущихся заслон. Веспасиан разбросал обмякшие тела и обнаружил внизу Помпония, помятого, но живого.

– Встать можешь, командир? – с тревогой спросил молодой человек.

– Да. Все нормально, трибун, – ответил легат, поднимаясь на ноги и судорожно глотая воздух. – Я обязан тебе не просто жизнью, но и честью. Погибнуть от женских рук, при таких обстоятельствах – такой позор!