Императрица и ветер

- Я не знаю, - растерялась Маша, - видно, я засветилась сильнее... Все остальные не вступают в контакт с самой Руфью.

- Патрик мог проверить все базы данных университета, - покачала головой её собеседница, - но здесь проблем не возникнет, ты есть во всех списках. И я уверена, эпизод с дверью - тоже проверка. Но ты её прошла, раз уж они устроили вторую. В любом случае, это дело нельзя оставлять так. Нужно рассказать обо всём Галактусу.

Идея Маше не нравилась и она даже не могла объяснить, почему. Галактус не сможет отстранить её от задания - это вызовет очередную серию подозрений со стороны Тёмного Патрика. К тому же, кем её можно заменить? Сабриной или Шредером? Но они слишком приметные фигуры и, скорее всего, уже давно известны "Белому ветру".

- Что он сможет сделать? - пожала плечами Маша.

- Всё, что угодно. Например, сделать так, чтобы тебя встречали.

- Сабрина, это уже перебор...

- Даже не думай мне возражать. Я не хочу, чтобы эти подонки что-нибудь сделали с тобой...

Глава 23. Убийца с твоим лицом

...Залаяла соседская собака, её разбудил шум полуночной машины. Строчка света от фонаря пробивалась сквозь шторы и ложилась на ковре, рядом с кроватью. Ветер за окном качал ветви клёна, и они отбрасывали причудливые тени на белый потолок. Маша закрывала глаза, но тени продолжали плясать в её сознании, переходя из яви в сон, от которого она просыпалась, словно от толчка. Она садилась на кровати и, обнимая колени руками, старалась выгнать их из мыслей - уродливые скачущие тени...

Не знаю, почему они тогда привязались ко мне. Девочек они вообще-то не трогали, предпочитая растрачивать усилие только на тех, кто послабее, но мужского пола. Может, потому, что я и девочкой-то им никогда не казалась. Не помню, когда бы в детстве я запросто общалась со сверстниками. Между мной и ними словно стояла стена - или железная решётка с подведённым током. Они сторонились меня, а я думала, что так и должно быть.

Скорее всег, именно это раздражало ту компанию малолетних преступников. Помню, первый раз я столкнулась с ними в школе, в одном из не слишком шумных коридоров. Кажется, у того парня было прозвище Малый. Он толкнул меня к стенке, выдав нечто вроде:

- Подвинься, места мало.

Следующий раз мы встретились с ним вечером, во дворе. Я возвращалась домой, а эта компания страдала от безделья на лавочке. Ради смеха Малый отобрал у меня сумку и зашвырнул на крышу над дверью подъезда. Злость и беспомощность, одновременно наполнившие меня до краёв, заставили забыть о здравом смысле. Перед глазами на секунду встала дрожащая пелена, и я ударила его - сильно, насколько вообще смогла бы тогда ударить человека, который был выше меня на голову и раза в два шире. Не знаю, от боли или просто от нанесённого оскорбления, однако смеяться он перестал. Выругался грязными словами, но связываться с малолеткой посчитал ниже своего достоинства. И только понукания его товарищей - "Врежь ей", "Пусть знает своё место", "На тебя всякая шушера руку поднимает!" - заставили его ударить. Помню жестокую боль в голове, помню солёный вкус крови. Это было далеко не самое страшное ранение в моей жизни, но самое обидное.

Спасибо Малому. Наверное, если бы не он, я бы никогда не стала такой, какой стала.

Я помню, как воевала с этой бандой - в одиночку, никогда не призывая на свою сторону родителей и учителей. Я воевала - не так звучит. Они воевали со мной. Старались уничтожить, если не морально, то хотя бы физически. Не стеснённые моральными нормами, эти парни с одинаковой лёгкостью могли ударить и старика, и девушку.

Вот только беззащитной я перестала быть гораздо скорее, чем им удалось растоптать мою волю. И я прекрасно осознавала, что меня не спасёт никто, кроме меня самой. И уж если им удавалось поймать меня на тёмной улице, я пеняла только на себя. И боролась со своим бессилием. Сейчас это может казаться придуманным, странным и страшным, но я выиграла войну. Да, у меня были хорошие учителя.

Но ни один даже самый лучший сенсей никогда бы не сделал из меня воина. Никогда, если бы не та сумка, заброшенная на козырёк подъезда.

...Утро ворвалось так больно, разбив полузабытье, в которое Маша впала, прижавшись щекой к холодному окну автобуса. К окну, за котором пробегали серые от покрывающего их тумана пейзажи. Она с трудом подняла голову и открыла сумку, чтобы достать гудящий телефон.

На экране высветился номер Галактуса. Сон сняло как рукой. Она нажала кнопку ответа.

- Да?

- Маша, доброе утро. Срочно приезжай в Центр. Возникла проблема.

- Я сейчас буду, - моментально отреагировала она, сунула телефон в сумку и на проспекте Рождественского выпрыгнула из автобуса. Но вопреки уже сложившейся привычке, прошла мимо университета. По дороге набрала номер Руфи.

- Я не приду сегодня. Поболею немного...

- А... жалко, - протянула та, - ну, выздоравливай.