Имперский раб

Данияр-бек, справившись с волнением, довольный, осмотрелся вокруг. Увидев окровавленный обрубок руки на торчавшем в песке клинке, долго с каменным лицом смотрел на него. Вокруг собралось много воинов. Правитель поднял взор, увидел сидящего перед ним на коне Ефрема, сказал:

– Значит, и вправду не ошибся я в тебе… Слушайте все! Ефрема я жалую чином юзбаши! Даю в команду ему сто человек, коих он сам наберет! Земли ему жалую столько, чтобы не меньше пятисот золотых червонцев в год мог с них доход иметь!.. Спас он мне жизнь, и я считаю его теперь другом своим навечно!.. Аллах у-акбар!

– Аллах у-акбар! – гаркнуло тысячей голосов войско. Сверкнули поднятые вверх сабельные клинки, послышались редкие выстрелы, приветствовавшие появление в славном Бухарском ханстве нового могущественного вельможи.

С той поры Ефрем стал одним из самых доверенных людей аталыка. Он регулярно слал Потемкину донесения. И, может быть, благодаря и его трудам Россия не держала попусту на границах с восточной степью значительных военных сил, сосредотачивая их на более горячих направлениях.

Но всякое возвышение имеет спутниками и зависть, и излишнее любопытство. Однажды, примерно через год после случая под Самаркандом, Ефрем обнаружил у себя пропажу одного свитка. Это была бумага о состоянии торговли в Бухаре. Особо ценного в ней ничего не было, но насторожило Ефрема то, что все бумаги хранились в сундуке, которого никто не должен был касаться. Потеряться свиток не мог потому, что эти бумаги Ефрем никуда не выносил. По ним составлялись доклады вносились новые заметки и тут же запирались на замок. Ключи от сундука Ефрем всегда носил у пояса. Прошел день в неприятном раздумье. Но следующий день просто ошеломил Ефрема. Пропавший свиток оказался на месте, зато исчез другой, уже не столь безобидный. Во вновь исчезнувшей бумаге Ефрем отмечал количество и состав продовольствия, заготавливаемого для воинских кладовых. Значит, кто-то тайно читает его бумаги? Но кто?

Следующей ночью Ефрем спрятался в своем доме, предварительно сказав всем, что уезжает по делам в соседний городок. Ложный отъезд он сопроводил шумом и такой суетой, что даже соседи знали о его отъезде. Ночью он и Семен вернулись. Семен спрятался в саду, Ефрем за настенным ковром в своем покое, на втором этаже дома. К удивлению Ефрема, прошло совсем немного времени, ночь только опустилась на Бухару, а в его дом через перила террасы со стороны сада бесшумно перелез тайный непрошеный гость. В руках он бережно нес небольшой черный предмет, похожий на шар.

Пришелец уверенно неслышно прошел прямо к сундуку с бумагами. Немного повозился в темноте с принесенным шаром, и Ефрем увидел тусклый свет, пробившийся из приоткрытой щели кожаного чехла, тщательно прикрывавшего горевший внутри свечной фонарь. Вор поставил фонарь на пол, достал какой-то предмет, повозился у замка сундука и через мгновение открыл крышку. Быстро перебирая свитки, он раскрывал их, подносил к фонарю, мгновение вглядывался, клал на место и брал другой. Наконец, видимо, найдя тот, за которым явился, он отложил его на пол, закрыл крышку сундука, запер замок и погасил фонарь. Прежним путем он покинул дом, тихо миновал сад и тенью мелькнул через дувал.

Мгновение спустя другая тень мелькнула и скрылась за первой. Это Семен по уговору с Ефремом отправился проследить за незнакомцем. Ночь была лунная, но в узких улочках Бухары стояла темень кромешная. Густая уличная пыль позволяла двигаться бесшумно. Семен что есть мочи напрягал слух и зрение, скорее угадывая впереди себя движение, осторожно двигался за незнакомцем. В нескольких шагах от Ефремова дома из переулка быстро вынырнула другая тень, приблизилась к преследуемому Семеном человеку и быстро удалилась вспять. Семен услышал торопливый удаляющийся бег по глинобитному переулку. Ему ничего не оставалось, как двигаться за первым преследуемым.

Тот спокойно, почти не таясь, продолжил свой путь и вскоре очутился у одного из караван-сараев. Кроме храпевшей на все лады караванной прислуги, за воротами караван-сарая, вповалку, прямо на земле спали тучи городских нищих, вперемежку с бродячими собаками. Ночной Ефремов гость, бесцеремонно ногами расталкивая спящих, прошел через двор к дому и постучал в дверь. Разбуженный служитель было возмутился, но всмотревшись в свете фонаря в ночного гостя, осекся и молча впустил его внутрь. Семен успел разглядеть обоих. Дождавшись, когда все стихло, он вернулся к Ефрему.