In the Deep

– Безопасно, – буркнула я, опуская руку назад на кобуру. Синдзи распаковал фольгу и достал оттуда ушной вокализатор. Я с сомнением рассматривала штуковину: дорогая модель, с ДНК-сканером и функцией самоуничтожения записи. Настоящий курьер сейчас лежал в ладони обормота, а отошедший от нас астматик вдруг потек. Чего-то такого я ожидала с того момента, как взъерошенный Никто вслух назвал один из псевдонимов обормота. Биофаг – это всегда неприятно и дико, но вполне в духе котов, которые предпочитают платить семьям пропавших курьеров: и честь соблюдается, и секретность.

– Слушай давай, – поторопила я. Синдзи поморщился, глядя на пузырящуюся грязь, перемешанную с тряпками бывшей одежды.

– Это Яуллис, б-больше некому.

– Я уже поняла. Быстрее. Баронианцы не пускают «торопыг» без крайней нужды. Вешая вокализатор на ухо, обормот кивнул. Он, по идее, тоже знал, что разовые риск-курьеры – это на грани методов таких игроков, как мингхарди. Синдзи смотрел перед собой, а потом наморщил лоб и снял наушник:

– Баронии страу. Эту г-грамматику я не знаю. А вот это неожиданно. Мингхарди использовал воинский язык своей расы, явно рассчитывая на меня.

– Давай сюда. В ухе скрипнуло, и там ожил хрипловатый голос Рыжего Торговца:

– Сцинтианский дредноут получил приказ атаковать космопорт Паракаиса. На борту планетарное оружие. Выход на орбиту в два тринадцать по среднему времени. Я сорвала вокализатор и прикинула расстояние до посадочного «блина», где стоит «Сегоки». Погуляли, мы с тобой, обормот, офигеть как погуляли.

– Пора бежать, Синдзи.

– Что?

– Сцинтиане готовятся нанести удар по космопорту.

– Сцинтиане?! Я сорвалась с места, отбивая у обормота охоту болтать дальше.

Отработанный годами таймер подхватил время и пошел считать очень примерные минуты до удара – и оставалось их до противного мало. Тишину санзоны взорвала далекая-далекая сирена, а значит, орбитальная группировка планеты уже получила первую порцию. А значит, времени даже еще меньше, чем предполагал Яуллис, и дыхания тоже все меньше, а за тучами уже что-то разгорается. Я бежала, привычно выстраивая приоритеты. Почему напали – потом. Почему мингхарди снизошел – и так ясно, но тоже потом. В задницу все «почему», все силы на бег, расчеты, и на то, чтобы вспомнить карту этих заброшенных трущоб. Сюда? Да, сюда – по обломкам, и пусть ниже скорость, но короче путь. Сверху полыхнуло, и я увидела, как пылающий кусок чего-то космического и явно бывшего неспешно пробивал себе дорогу сквозь тучи далеко по правую руку. Стояла невыносимая тишина, только гремела сирена, и, перекрывая ее, – пульс. Пока Синдзи держал темп, хоть и отставал. Пожалуй, даже слишком быстро отставал. Что, впрочем, не имело никакого значения, потому что в каком-то десятке километров впереди облака пробила фиолетовая искорка сейсмической капсулы. Ее перехватили зенитки, но упрямые небеса зажгли еще одну.

И еще – чуть дальше. И – все. Дредноут нащупал тепловые сигналы батарей на поверхности, и тучи с землей соединили слепящие нити. Снаряды осадных «линеек» теряли до трети массы и сорок процентов скорости, но это вряд ли кого утешало на вздрогнувшей поверхности.

– На землю! К счастью, Синдзи уже лежал, когда грохот отряхнул ржавчину с истлевших построек – и сразу же пришла взрывная волна. Металл с ревом складывался, рвался, меня отбросило к стене, обормота шваркнуло рядом, а над головами у нас несся нескончаемый поток того, что и так подлежало сносу. После первого спазма земля больше не унималась. Синдзи встал на колено и, прищурившись, смотрел на космодром из-под ладони. В той стороне все пылало, там взлетали в воздух обломки огромных посадочных блинов, а с небес приходили все новые искры. Удар. И еще один. Сейсмические заряды вбивали себя в тело планеты, готовя выход магмы, а из-за туч приходили все новые нити кинетических ударов. Гребаные «линейки». Гребаные сейсмокапсулы. И я лишь сейчас увидела, что согнутая козырьком ладонь обормота горит серебристым огнем.