Иная планета (сборник)

Меня не покидало смутное чувство, что я где-то этого родственника Гимова уже видел. Вот только не помню, при каких обстоятельствах. Поездил я по стране, сколько разных встреч было! Правда, на память я никогда не жаловался. А тут, как назло, абсолютный провал. Может, думаю, по телевизору или в кино его видел? Спрашиваю Гимова:

– Лев Борисыч, а кто ваш родственник? Мне его лицо почему-то знакомо.

А знаменитый художник энергично опустошал хозяйский холодильник. На столе появились квашеная капуста, соленые огурчики, колбаса и бутылка вожделенной водки. Лев Борисович продолжал ревизию съестных припасов, нарезал ломтями хлеб и, не останавливаясь, говорил:

– Валентин – это голова! Видал, какой у него лоб? Там столько умных мыслей, что на всю нашу художественную братию хватит! Он же писатель. По его книгам даже фильмы ставят!

В это время хозяин вошел в кухню. На нем уже были штаны и рубаха в клетку. Он улыбнулся, и его и без того узкие глаза превратились в щелочки. Улыбка была открытая, приветливая и слегка застенчивая. На вид ему было около 45 лет.

– Я – Валентин Распутин. Слыхали про такого? – спросил он меня.

Я кивнул головой.

– Даже фильм видел по вашей повести, – сказал я. – «Уроки французского». Мне понравилось. Это вы о своем детстве писали?

Валентин бросил на меня острый взгляд и тоже кивнул.

– В детстве пришлось учиться вдали от дома, – сказал Распутин и обратился к Гимову: – Лёва, вы чего так поздно?

Лев Борисыч так и заходил ходуном. Энергия била из него ключом. Рассказывая, он жестикулировал руками, длинное лицо, обрамленное начинающей седеть бородкой, обращалось то ко мне, то к Валентину.

– Валя, у нас все было расписано по плану. До полуночи – в ресторане гостей принимали, а как нас оттуда попросили, разбились на группы по два-три человека. Каждый иркутчанин повел гостя к себе, там у него заранее все подготовлено было. Я Володю в мастерскую свою привез. И место свое рабочее показать, и запас у меня там имелся. Да ребята мои, заразы, ученики-художники, без меня закрома нашли – ничего не оставили. А мы уже разгоряченные были, в предвкушении, так сказать, продолжения банкета. Тут я о тебе вспомнил, Валя. У тебя же всегда есть что выпить!

– И правильно сделали, что приехали, – отозвался хозяин. – Я всегда рад общению. Как у вас жизнь во Фрунзе?

Я ответил, что сейчас больше по Союзу работаю. На Черном море, Каспие, вот на Байкал приехал.

Валентин Григорьевич слушал как-то отстраненно, словно думая о своем. Я даже решил, что он не слышит меня.

– Вот и вы оторваны от своих корней, – внезапно грустно произнес Распутин и продолжил: – Может быть, вы читали мою повесть «Прощание с Матёрой»? Нет? Сейчас по ней снимают фильм. Это грустная история о том, как на Ангаре уходит под воду целая деревня, построенная на острове. Представьте себе: жили люди триста лет на одном месте. Чего только не видали за это время, чего только не пережили. Вросли в эту землю. И вдруг кто-то решает, что здесь надо строить плотину, возводить ГЭС. Людей вырывают из земли вместе с корнями и отправляют жить на другое место. Рушатся все жизненные устои. Умирает душа человека. Не питают его более земные соки, а движет лишь страсть к наживе и стремление к техническим новинкам. Человек превращается в перекати-поле. Нет у него никаких духовных ценностей, ибо он лишен памяти. Триста лет люди хоронили своих умерших близких на этом острове, и теперь родные могилы должны уйти под воду вместе со всей деревней. И кое-кто не может покинуть свою «малую родину» и остается погибать вместе с ней.

Я внимательно слушал Распутина. Чувствовалось, что у него наболело на душе и хотелось высказаться.

Лев Борисыч наполнил стаканы и сказал:

– Славна наша земля якутская талантами. Валентин – один из них. Давай, Володя, выпьем за него. Пусть у него будет еще много сил и книг. Он стучится людям прямо в сердца и напоминает, что у них есть душа. В наш век часто забывают об этом. Что у тебя со съемками, Валентин?

Валентин Григорьевич вскинул глаза на Льва Борисыча:

– Ты же знаешь, Лёва, потеря Ларисы была для меня страшным ударом. Лариса Шепитько, – Валентин Григорьевич повернулся ко мне, – была удивительным человеком, талантливым режиссером. Кстати, свой первый фильм «Зной» она сняла по произведению Айтматова «Верблюжий глаз» на «Киргизфильме». Вы должны знать Ларису Шепитько, Владимир. Все ее фильмы несут печать интеллекта, тонкого психологизма. Я так был рад, что Лариса взялась за «Прощание с Матёрой»!

Я ответил, что работаю с «Киргизфильмом» и наслышан о Ларисе Шепитько.