Иная судьба

Будто хочет отступить и не слышать тайну.

— Она забрала моего мужа! Забрала моего мальчика! Моего Климена! Породила… этого… это…

Тоже ненавидит, — понял вдруг Зевс. Оттого и явилась тогда на пир к брату — швырнуть ему в лицо проклятое пророчество. Ненавидит за то, что ослушался, за то, как закончил. За то, каким стал.

Может, стоило наведываться к матери почаще. Была бы одна ненависть — на двоих.

Кто только эта она, о которой шепчет Безумноглазая Рея?

— Мудрая дура! Всеведущая, на самом деле не ведающая ничего. Она сказала мне… но я же знаю: это тебе было суждено. Возмужать на Крите. Стать первым из братьев. И на трон бы сел настоящий Владыка. Ты бы сверг отца… ты бы сверг его иначе, правда же? Ты бы не стал вот так… И всё было бы хорошо…

Да, кивнул Зевс. Вот ты и подтвердила то, о чем я давно знал, мать. Это я — не он.

Улыбнулся ласково, принимая материнскую ласку — и Рея то гладила его по щеке: «Это ты, ведь правда? Это тебе было суждено…» — то шептала всё кому-то: «Ты! Похитительница сыновей!»

Вспомнилось — далёкое-далёкое: мальчик припал к подолу матери, шепчет: «А он меня ищет, да? А нимфы сказали… А если найдёт?» — и ответный плач, и шепот: «Мама не даст тебя в обиду, маленький». С губ сорвалось детское, обиженное:

— Он вернулся.

Вернулся — и мне с ним нечем сражаться, моя мать, Безумноглазая Рея. Разве что только Флеграми. Получится ли? — вот вопрос. А ответ…

Перед глазами вспыхнули звёзды. Измученные, горящие лихорадочной решимостью на иссохшем лице.

— Мать дала ему стрелы, — долетел сухой, ломающийся шепот. — Мать дала ему лук… и никто тогда не вспомнил, никто не заметил… Вспомнила только я. Вот. Возьми. Это ответ… ответ.

Ответ.

Рукоять явилась будто из воздуха — ткнулась в руку. Древняя, неказистое, стертая… меч? Пожалуй, меч — изогнутая махайра, боевой серп. Выщербленное адамантовое оружие

Пахнущее пылью, сыростью, немного — временем.

Отцовский Серп, — понял Зевс. Тот, которым Крон оскопил Урана. Все думали, что его забрала Гея после того, как отец упал, пронзенный стрелой вора… Значит, не Гея.

— Ты совладаешь с ним, — зашептали сухие, обветренные губы. — Ты обязательно с ним совладаешь. Мать его выплавила. Родила из ненависти. Призвав при этом Хаос. Оттого он может… может даже убить ее

. Если знать — как именно и куда именно бить. Ты узнаешь, узнаешь, да! И все наконец станет правильно.

Ответы иногда потрясают больше вопросов.

Он молчал — смотрел на свой ответ. На чудесное оружие.

Вопросов становилось только больше: множились, дробились… Кто — она? Гея? Куда бить и как понять?

Неужели — вот так просто, задаром, вот прямо сейчас?!

Как брату.

Тому, который мужал на Крите. Повстречал бабушку, ушел от нее с подарком: с луком и стрелами. Я вот пришел поговорить с матерью. И ухожу с подарком.

С серпом Времени. С ответом на все вопросы.

Древним, пыльным, неказистым… Ничего, второй раз не попадусь, лук Урана тоже так выглядел. Зато вот мать шепчет, что этот серп страшнее. Что он даже время может резать. Что это оружие настоящего Владыки.

А что немного не по руке скован — так Владыка может чем угодно…

— В прах, — шептала Рея Звездоглазая дрожащими губами. — В прах! Отомсти за меня, сын. Отомсти за всех, кого она забрала у меня. За всё, что она забрала у тебя! Отомсти ей — без колебаний.

— Да, — сказал Зевс. Улыбнулся светлой и ясной мальчишеской улыбкой. — Радуйся, мать. Я отомщу.

Уходя, он слышал, как Рея, смеясь, кричит что-то волнам. Хриплое, ликующее: «Радуйся, неумолимая! Радуйся! Ибо скоро ты узнаешь, как это — терять всё! Так радуйся же напоследок…»

Имя сорвал с губ Реи и растворил в себе жадный, завывающий ветер.

* * *

Шаг на Олимп. Танцующий, лёгкий. Веселье бурлит изнутри, бьёт родником чистого восторга, пьянящей силы. Наполняет вены.

Что, Старший? Что, презренный вор, — взял?

Мы ещё поборемся. Мы еще закончим не только с тобой — со всеми твоими… Со всеми, кто с тобой.

Кто там знает — может, и с Гигантами. И с Матерью Геей. Трепещи, старший, ибо мне только что дали ответ на все твои вопросы. Ответ на всё.

Дышащий древностью, выщербленный, зазубренный ответ — кажется даже, ухмыляется с пояса…

Это он, конечно, совершенно зря.

Владыка Зевс — всё-таки не Посейдон.

Владыка Зевс не станет махать Серпом Крона направо-налево. Тем более — непонятно еще, какая в этом древнем клинке сила.

Владыка прозорлив, и ему кажется, что щербатый клинок усмехается слишком уж насмешливо.

В конце концов, про оружие иногда достаточно знать — что оно есть. Может, к нему и прибегать-то не придётся всерьез. Так, испытать, послать гонцов к Старшему — у меня есть ответы! Выиграть время.

А там уж посмотрим — есть же и Флегры, в конце-то концов.

Мысли путались, не желали вязаться в нерушимую адамантовую цепь. Будто хлебнул самого крепкого вина Диониса. В висках стучало только неотступное, привязчивое: «Испытать, испытать, испытать…»

Где там твои войска, Старший? Вернее, войска, которые твои детишки для тебя собрали?