Инферняня

– И вовсе я не изверг, – обиженно сказал Зевс, проходя через калитку.

– И мы, отважные герои, в походы снова собрались! – пел Зевс, шагая вверх по лестнице, и правда, с героическим видом.

Все остальные, включая меня, довольно вяло плелись позади. Ах да, Гермес вообще взял и улетел, сказав, что пока поболтает со старушками, чтобы они были в хорошем настроении и согласились удостоверить документ без всяких проволочек. Думаю, ему просто лень было идти по лестнице.

Никакого лифта мы до сих пор не видели: видимо, старушки так шутят.

– Они обманули насчет лифта, – плаксиво пожаловалась Вивиан.

– Что ты! – прервал свою залихватскую песню Зевс. – Они никогда не врут. Поэтому мы к ним и идем.

– Не врут? – сказала я. – Тогда где же лифт?

– За каким-нибудь поворотом, – сказал Зевс и добавил утешительно: – Когда-нибудь мы до него дойдем.

Зевс оказался прав. Мы прошли еще полвитка и оказались на круглой площадке. Прямо в скале была деревянная дверь со стеклянными вставками. По бокам от нее росли два зеленых курчавых дерева.

Мы подошли, и Зевс открыл дверь – похоже, это был обещанный лифт. Кабина была размером с мою спальню, по стенам протянулись скамейки. Томас вошел последним, затворил дверь – и лифт сам по себе двинулся вверх.

Все расселись по скамейкам, вытянув уставшие ноги.

– Странные эти старушки, – сказала я. – Раз уж сделали лифт, то почему не до самого низа горы?

– Да, – сказал Зевс. – Они странные.

А на вопрос мой не ответил.

Лифт между тем остановился. Я сидела ближе к двери, а потому встала и осторожно открыла ее. Передо мной раскинулась просторная терраса с крашенными белой краской деревянными столбами и перилами. За перилами плыли облака, небо было позолочено рассветом.

– Позволь-ка, – сказал Зевс, отодвигая меня, и вышел первым.

Я вышла следом за ним.

На другом конце террасы, в тени огромного раскидистого дерева, стоял круглый стол. За ним сидели две старушки и занимались каким-то рукоделием – куча клубков валялась на столе и под столом. Рядом с одной старушкой, худющей и высокой, стояло что-то вроде деревянной лопатки, на ней шапкой лежало облако из серо-коричневой шерсти. И старушка тянула из него нить.

Перед второй старушкой – с накрученной непонятно как сложнейшей прической – стояло много фарфоровых круглых чашек.

Была еще и третья старушка – низенькая, полная и румяная. Она подстригала цветы на клумбе – маленькими золотыми ножницами.

Вот они – мойры! Милые пожилые дамы. И вообще, тут было так уютно, так светло. Зря я их боялась и отказалась, чтобы Гермес отнес меня к ним. А кстати, где он?

– Привет! – сказал Зевс, приближаясь к мойрам.

– Привет, Зевсик! – ответили старушки вразнобой и разными голосами.

Хрипловатый голос, как это было ни удивительно, принадлежал той, что возилась с цветами, – он совсем ей не подходил.

– Ну, – весело сказала она, – кого ты нам привел?

И, положив маленькие золотые ножницы в карман полосатого фартука, она подошла к нам.

– Я Алисия, – сказала я, так как стояла впереди всех и подумала, что будет вежливо представиться самой, раз уж Зевс молчит.

Но Зевс толкнул меня легонько – я отлетела назад и стукнулась о Швайгера – и сказал, обращаясь не к старушкам, а к нам:

– Познакомьтесь. Это Посси…

Старушка в фартуке величаво кивнула нам.

– …это Тотти, – вежливо указал Зевс на старушку, что тянула нить с лопаты.

Старушка тоже кивнула.

– …и Хесси, – сказал Зевс.

Еще один кивок – я думала, прическа Хесси упадет от него на стол, но она только заколыхалась и минуты через две успокоилась.

И какие смешные у них имена!

– Это сокращенные имена, – торжественно объявила толстушка.

– Да? – сказала я.

Остальные все молчали, только Вивиан хмыкнула где-то позади.

– Да, – сказала толстушка и спросила Зевса: – Откуда они такие глупые?

– Из Америки, – пренебрежительно пожал плечами Зевс.

Ну, знаете! Никто не обязан знать, как зовут старушек, сидящих на горе посреди болота не понятно в какой стране. То есть в какой стране, понятно – в Греции. Как сказал мне Томас.

Толстушка сказала, обращаясь ко мне:

– Если бы тебя звали Атропос-неотвратимая…

– Или Клото-пряха… – отозвалась старушка-пряха.

– Или Лахесис-судьба… – сказала затейливая прическа.

– Ты бы тоже сократила имя, – заключила Посси-Атропос.

А что? Эпичненько. «Судьба моя!» – говорил бы мне Томас. Но я кивнула с серьезным видом:

– Понимаю. В детстве я не могла полностью выговорить свое имя и называла себя Лись…

– Вот видишь! – сказала толстушка. – А у наших гостей и вовсе языки от страха заплетаются!

Похоже, она тут была самая разговорчивая. Оно и понятно. Две другие безотрывно были заняты делом. Хесси окунала нити в чашки – отчего нити начинали переливаться разными цветами – и потом кидала их на перила: видимо, сушиться.

– А мы пришли по делу, – перебил Зевс, отодвигая меня в сторону. Похоже, опасался, как бы я не начала опять что-то рассказывать о себе.

Это, знаете, совсем невежливо с его стороны. Может, старушкам интересно? Сидят они себе тут – и поговорить не с кем.

– О! – воскликнула толстушка вдруг, не обращая внимания на слова Зевса. – Да ты мне подарочек привез!