Infernum. Последняя заря

Святой отец еще продолжал говорить, когда она осознала, что плачет. Невозможно. В голове все перемешалось, но боль от лжи самого близкого человека превратилась в нечто иное. Все чувства и эмоции размылись, она бы не смогла ни сейчас, ни потом объяснить, что именно ее переполняло в тот момент, когда она слушала о безнаказанном зле, распространившемся в городе, где она, как оказалось, родилась. Она пыталась почувствовать страх или скорбь об утраченном детстве, которого ее лишило какое-то пророчество. Но этим чувствам мешала память, подкидывающая воспоминания о видениях и голосе, который, собственно, и открыл ей эту тайну. Вдруг это не помутневший рассудок, а действительно какие-то способности, то, из-за чего она должна была погибнуть тогда. Осознание значимости всего было еще в расплывчатом состоянии, оно не обрело очертаний, не получило формы, чтобы Ида могла что-то предпринять. Она плакала, пока Святой отец предавался воспоминаниям, в его рассказе сквозило сожаление, просьба искупления, будто он находился там, будто был свидетелем или, что хуже, участником. Когда он закончил и посмотрел на нее, в его глазах блестели непролитые слезы.

Он смотрел на нее внимательно, будто изучал, будто хотел проникнуть в душу и убедиться, что спасение не было напрасным. Что они не подписали себе смертный приговор. Благими намерениями.

Ида вытерла слезы, сделала пару вдохов и выдохов, попыталась откашляться и тихо произнесла:

— А если я — та, кто принесет погибель?

— Не думаю, дитя. Пророчество — результат, а не процесс. Я не знаю, что и как приведет к такому исходу, но я уверен, что быть тем, кем тебе уготовано, — это выбор! Каждый свободен выбирать: следовать за судьбой или поворачивать ее туда, куда ты считаешь нужным.

— Но мои сны, — увидев замешательство Сар-Микаэла, Ида поняла, что не рассказала еще о своих видениях. Она замешкалась, страх и неуверенность раскрывать тайну, способную переубедить его, заставить поверить, что она напророченная погибель. Но Ида не могла больше держать в себе, поэтому сдалась и рассказала о своих снах и голосе.

Сар-Микаэл внимательно слушал.

— Я не… не знаю, что это, но все эти совпадения не могут ничего не значить, — тяжело вздохнула Ида, не поднимая головы. Она боялась увидеть в глазах Святого отца страх или ненависть.

— Но и не могут ничего значить, если ты не придашь им этого значения, — спокойный, внушающий доверие голос успокоил Иду, и она подняла голову.

— Вдруг это не сны, а видения? Вдруг они предупреждают меня, чтобы мы могли избежать этих опасностей?

— А может в попытке избежать, мы наоборот приблизимся и сделаем хуже? Ида. Не вини себя!

— Я не знаю, как мне быть дальше, что делать, — Ида всплеснула руками и тяжело уронила их на колени.

— Я уверен, ты примешь правильное решение. У тебя доброе сердце, полное любви, не отрекайся от него. Не позволяй страху затуманить твой разум и чувства. Не бойся! Убегая от опасности, мы наоборот бежим ей навстречу. — Сар-Микаэл положил руку на ее плечо и слегка сжал. Этот жест подарил Иде толику уверенности. Если сам Святой отец не видит в ней угрозы, если он верит в нее, это должно что-то значить.

Ида ничего не ответила. Святой отец словно все понял и, казалось, не ждал ответа. «Не отрекайся от него». Все так запуталось. В один миг ее мир перевернулся и больше не станет прежним. Она поговорит с отцом, скажет, что хоть и обижена, но понимает его. Она обязана ему своей жизнью. Но ей не избавиться от мысли, что эта жизнь может стоить жизни миру. Живы ли ее настоящие родители и сможет ли она когда-нибудь встретиться с ними? Удастся ли сохранить эту страшную тайну? Почему она не родилась на день раньше или позже, как Ишас. Ишас! А что если… Ида резко подскочила и вылетела из кельи, даже не поблагодарив Сар-Микаэла. Она мчалась так быстро, как могла.

Не замечая на пути ничего, она добежала до кузницы. Ворвалась запыхавшаяся, в слезах, растрепанная и с порванной юбкой и только потом осознала, какой вид у нее. Она застала Ишаса в кузнице вместе с Луйсом, они о чем-то жарко спорили. Луйс возвышался над Ишасом и казалось, еще немного и их словесная борьба перейдет в физическую. Увидев ее, они резко замолкли, хотя в глазах все еще пылали искры гнева, но они мгновение озадаченно разглядывали ее. Ишас первым пришел в себя и подбежал к Иде.

— Ида, что случилось? С тобой все в порядке? Тебя кто-то обидел? — Ишас взял ее лицо в ладони и приблизился так близко, что она ощутила его дыхание. Он смотрел ей в глаза требовательно и гневно, но злился не на нее, он был готов в ту же секунду излить свою ярость на любого, кто ее посмел обидеть. — Ида, скажи мне, что…

— Все хорошо, все в порядке, — она коснулась его рук и попыталась улыбнуться. — Мы… мы можем поговорить? Извини, если ты занят…

— Это подождет, пойдем!

— Я правда могу…

— Нет, пойдем в дом! — Он обнял одной рукой ее за плечи и направился к двери, соединяющую кузницу с домом. По пути он обернулся и прошипел Луйсу: — Мы не закончили.

В ответ Луйс лишь усмехнулся, будто эти слова ничего не значили.

* * *