Infernum. Последняя заря

— Давно не было, — она попыталась приоткрыть глаза, веки разлепились, но все вокруг еще размывалось. Лишь различимо и очень ярко сверкнули два глаза, пристально смотрящих на нее. Два красных глаза. Она дернулась от испуга, потрясла головой и морок спал. Рядом сидел Луйс. Она в кузнице — вот почему так жарко. — Как я здесь…

— Я принес. В дом мне нельзя, пришлось уложить сюда.

— А что…

— Ты потеряла сознание, — снова перебил ее, не дав закончить вопрос.

— Я плохо помню, — она попыталась вспомнить последнее, что делала. Она сидела с Ишасом, потом он ушел, убежал. Волки! — Волки! Ишас! — она резко подскочила, но сил удержаться на ногах не хватило.

— Эй, тише, Bellator, — он удержал ее одной рукой и усмехнулся, хотя глаза словно метали искры. — Ты останешься здесь. В безопасности.

— Иш…

— Ему ты ничем не поможешь. Он справится без тебя. Точнее он лучше справится без тебя, — Луйс будто нарочно подчеркнул слово лучше.

— А ты почему не с ними? — ей почему-то захотелось уколоть его, но то, как он посмотрел, показало, что непросто чем-то поколебать уверенность в себе.

— Наверное, потому что возился тут с тобой? — произнес он все с той же небрежной усмешкой и резко развернувшись, ушел к очагу.

Она хотела крикнуть ему вслед, что сейчас-то он свободен, ей не нужна больше забота, почему бы ему не пойти и не присоединиться ко всем, но почему-то промолчала. Ишас был прав, рядом с этим человеком делается как-то не по себе. Ощущение, будто он своим существом, своей надменностью действительно возвышается над всеми. Рядом с ним ощущаешь себя несмышленым маленьким ребенком, который набедокурил и теперь вынужден сидеть тише воды ниже травы, чтобы не выдать себя.

Оно горит. Но ведь так и должно быть? Это ведь солнце. Но… оно не горит, оно тлеет. Невозможно. Она шла по выжженной земле и ей не нужно было больше прикрывать глаза от слепящего света солнца. Оно постепенно чернело, будто тьма поглощала его со всех сторон. Солнце чернело, а небо оставалось чистым. И свет не мерк. Она шла по выжженной земле и не заметила, как наступила во что-то мокрое. Лужа. Откуда тут лужа. Красная? Чьи-то руки переносят ее. Кто-то зовет по имени. Но стоило ей посмотреть чуть дальше, как стало не по себе. Реки, красные реки пересекали выжженную землю, бурлящим потоком несясь за горизонт. Лишь голубое и безоблачное небо выглядело ужасно неправдоподобно, будто черное солнце и красные реки — неудачный палимпсест, незавершенный дар художника, желающего перенести на холст, излучающих свет, свою тьму души. Шорох за спиной. Шумное прерывистое дыхание. Вставшие дыбом волоски на шее и руках. Бежать? Она против воли оборачивается на звук и последнее, что видит, — раскрытую пасть и лапу с острыми когтями, способными разорвать плоть до самых костей.

В этот раз пробуждение было резким. Сердце стучало бешено, а дыхание никак было не успокоить.

— Интересные у тебя сны, — хмыкнул Луйс.

— Что?

— Говорю, как ты спишь, если постоянно снятся кошмары.

— Раньше было чаще. — От нее не укрылось удивление Луйса, или ей показалось.

— Они не постоянно?

— Нет, — Иду напрягал этот допрос и взгляд, выражающий подозрение и нескрываемое любопытство.

— На, выпей, — он протянул ей кружку с каким-то травяным настоем, Ида узнала бы горький вкус ромашки и поленницы даже с закрытыми глазами. — Мне помогает уснуть.

— Спасибо, но засыпаю я, как видишь, легко, вот если б можно было не видеть…

— А что тебе снится? Какие-то кошмары, воспоминания?

— Нет, я не знаю. Иногда кажется, что это не сны, а какие-то видения, — Ида резко замолкла, пожалев, что не сдержалась. Одно дело раскрывать тайны Сар-Микаэлу или Ишасу, но другое дело человеку, которого она не знает и который вызывает у нее такие тревожные чувства.

Луйс секунду смотрел на нее серьезно, но потом его смех разогнал тишину.

— Да ладно, не говори, что ты из этих…