Infernum. Последняя заря

Иде стало холодно. Ее накрыло невыносимым ощущением одиночества. Все эти дни она не позволяла себе поддаться чувствам, рядом всегда был Луйс, который отвлекал разговорами. А сейчас, когда он оставил ее одну, лавина произошедшего накрыла с головой. В груди стала нарастать накопленная боль, она стягивала все внутренности, сжимала, скручивала, чтобы резко дернуть и вырвать с корнем. В какой момент все изменилось? В какой момент, пусть и предопределенная, но размеренная жизнь прервалась, почему прямая и безопасная дорога оказалась под завалами скатившихся из ниоткуда камней, почему она не замечала эту нависшую скалу, готовую от малейшего ветра рухнуть и смять ее под собой. Лучше бы так и было. Лучше б она осталась под завалом, чем оказалась отрезана от того, что было ей дорого. И что ей делать? Она хотела свободы, она рвалась к свободе и что? Вырвалась, но кому нужна такая свобода? У нее нет выбора. Она бежит, но куда? Есть ли смысл? Что она надеется найти в этом городе. Чужом, холодном, безразличном. Вокруг столько людей, они буквально жмутся друг к другу, но даже не представляют насколько далеки, насколько одиноки. Ида сжала руками голову, потому что становилось до рези в глазах невыносимо слышать все эти мысли в голове, которые кружили, нарастали, увеличивались, заполняли все пространство и давили, давили. Ида поняла, что плачет. Она хотела бы сдержать слезы, но оказалась бессильна. Звуки бьющейся посуды, льющегося пива, скрежет вилок о тарелки, топот ног, скрип двери, крики постояльцев и мысли, мысли, мысли — громче всех. Ида сильнее сжала уши, чтобы хоть немного погасить внешние звуки. Но это не помогало, ее голова была готова разорваться. Она зажмурила глаза, но в тот же момент подскочила от удара о стол — что-то тяжелое упало прямо перед ней. Открыв глаза, она увидела большую коробку и мешок. Звуки стали стихать, поэтому она осторожно разжала уши и подняла взгляд на подошедшего Луйса.

— Вот, Лилит собрала нам все, что нужно. Так что можем идти, — Луйс старался говорить тихо, внимательно изучая Иду. Но вопросов задавать не стал, лишь пару раз оглянулся, будто ждал чего-то. Ида попыталась встать.

— Можем идти?

— А? Да, да, пойдем, — он снова оглянулся, и на этот раз Ида проследила за его взглядом. У барной стойки в конце зала Лилит разговаривала с каким-то мужчиной. Она облокотилась о стойку одной рукой, а второй накручивала локон на палец. Мужчина, учитывая его пошатывающуюся позу и внешний вид, казался пьяным. Его взгляд блуждал по телу Лилит, но она, казалось, не замечая этого, продолжала улыбаться. Ида посмотрела на Луйса и заметила, как у него поджались губы. Нахмуренные брови говорили о том, что ему что-то не нравится.

— Возьми мешок, он не такой тяжелый, а я понесу коробку, — не отрываясь от сцены у стойки, отчеканил Луйс.

— Хорошо.

Они взяли подготовленную еду, и Ида наконец почувствовала аромат пряностей. Наконец что-то знакомое, домашнее заглушило запахи заведения. Она обняла мешок, подняв его повыше к носу, чтобы немного унять тошноту, и последовала за Луйсом. Они почти дошли до выхода, как зазвучала мелодия и по лестнице, ведущей в комнаты на втором этаже спустились девушки — танцовщицы, подумала Ида. Они были одеты в костюмы из такого же тонкого материала, как у Лилит, только на их юбках и лифе звенели металлические монетки в такт их движениям. Ида остановилась, завороженная и одновременно шокированная происходящим. Танцовщицы разбежались по залу, кто-то подошел к столу и продолжил двигаться под ритмичную мелодию, кто-то садился на колени постояльцам и продолжал танцевать сидя, кто-то остановился в центре зала. Они двигались быстро, не задерживаясь подолгу на одном месте, их разноцветные яркие наряды мелькали перед глазами.

— Хочешь, задержимся?

— Нет, я… может, это красиво, но мне, — она покраснела, — мне неловко смотреть на их полуголые тела.

Луйс ничего не ответил, лишь ухмыльнулся и, открыв дверь, придержал ее для Иды. Она кинула последний взгляд на девушек и вышла, не понимая, что именно чувствует.

Дорогу до дома они прошли молча. Луйс хотел было завести разговор о произошедшем в трактире, но не знал, как, чтобы не спугнуть. Ему хотелось понять, что она чувствует, и подействовал ли этот поход так, как он планировал. Было бы, конечно, хорошо, если б и по улице им встретился кто-то в похожей одежде, тогда было бы легко убедить Иду, что это не признак легкого поведения, свойственный девушкам в трактирах, а стиль, якобы, свойственный цивилизованному миру. Может, провести ее по Улице Огней? Вряд ли она поймет ее истинное предназначение. И почему эта мысль не пришла ему в голову раньше? Уже поздно, они подошли к повороту на улицу к их дому.

— Кто эта Лилит? — не выдержав, спросила Ида.

— Почему ты спрашиваешь? Она тебя обидела? — приподняв бровь, уточнил Луйс.

— Нет, нет, — Ида замялась, не зная, как выразить мысли, чтобы не выдать своего смятения. — Мне показалось, вы давно знакомы и кхе-кхе, — ей было тяжело подбирать слова, но Луйс прервал ее с привычной лукавой улыбкой.