Инфильтрация

— Доброе утро, — поздоровалась, заходя в класс, Света и, обернувшись ко мне, ответила с ехидцей: — Капризный взбалмошный мальчишка.

— Доброе утро, — повторил я, переступая через порог, но был прерван восторженными возгласами:

— Уи-и! Светка! Наконец-то ты сказала это ему! В лицо! — Сидящая за ближней к входу партой Женя радостно захлопала в ладоши и подалась вперед, надеясь в полной мере насладиться из своего партера намечающейся сценой.

Я меланхолично улыбнулся, обдумывая, надо ли как-то реагировать, но тут раздался звонок, и вопрос отпал.

— Привет, привет, привет!.. — Пожимая руки парням, я пробирался к цели.

— Привет! — протянул мне для очередного рукопожатия ладонь Армен. — Что-то рано у тебя рожки начали пробиваться, — добавил он, демонстративно разглядывая мою шишку.

Вокруг захихикали.

— И тебе привет! — Пожав его кисть, я не выпустил ее из руки, а развернул вверх, перехватил у запястья и начал, улыбаясь, рассматривать. Посмотреть, кстати, было на что — изящно вытянутая ладонь, длинные и тонкие пальцы будущего профессионального скрипача. Сам Ара тоже весь из себя такой изящный армянский мальчик с постоянным румянцем на щеках и длиннющими, загнутыми почти к бровям мохнатыми ресницами броского черного цвета. Сейчас он почуял недоброе, и румянец усилился.

— Да… — задумчиво покачал я головой и еще раз усмехнулся.

— Что? — занервничал Ара.

— Да анекдот вспомнил.

— Какой? — повелся он.

Я обвел взглядом притихший класс. Все повернули головы в нашу сторону, ожидая продолжения. В просвете дверного проема маячила Биссектриса — она активно мигала мне, прижав палец к губам, требуя анонсированного анекдота.

— Ну, — начал я, по-прежнему не выпуская кисть товарища из рук, — пошел как-то Ара на свидание с девушкой… — Переждал пару секунд вспыхнувшие смешки, зафиксировал взгляд на Ире Клюевой, к которой, насколько я помню, Армен был неравнодушен. — Ира его и спрашивает… — Тут я скорчил умильную физиономию, похлопал ресницами и, жеманно растягивая слова, выдал: — «Ара, у тебя такая изящная кисть, такие тонкие, длинные пальцы. Ты, наверное, скрипач?»

По классу прошелся короткий ржач, но все быстро замолкли, ожидая продолжения. Ара расслабился, мечтательно заулыбавшись. А зря.

— «Нэт, — я начал пародировать кавказский говор, хотя Армен говорит по-русски исключительно чисто, — я лабарант, прабыркы мою». — И, растопырив пятерню, сделал жест «вперед-назад», демонстрируя, для чего именно хорошо подходят тонкие и длинные пальцы Ары.

Отпустив наконец многострадальную кисть, я сел на место. Через пару секунд класс взорвался восторженным хохотом. Сема Резник, привычно балансировавший на двух ножках стула, потерял равновесие и с выражением полного изумления на лице грохнулся на пол. Веселье, начавшее было затихать, пошло на второй круг.

Биссектриса просочилась к доске и имитировала протирание чистой поверхности влажной тряпкой, спина ее тряслась от с трудом сдерживаемого смеха.

— Привет! — протянул я руку Валдису и поморщился от боли в кисти. Совсем забыл его милую привычку выжимать при рукопожатии шестьдесят килограммов. Здоровый бык, истинный ариец, будущий профессор математики в Йельском университете. Впрочем, может быть, не в этот раз.

— Доброе утро! — Биссектриса повернулась к нам лицом, глаза ее весело блестели.

— Доброе утро! — нестройным хором откликнулся класс, в котором то тут, то там продолжали вспыхивать смешки и перешептывания.

Биссектриса внимательно обвела всех взглядом, прислушалась к гуляющему по комнате шуму и решительно прихлопнула классным журналом по столу. Тут же наступила тишина. Чуть наклонив голову к плечу, учительница пару секунд вслушивалась в тишину и потом одобрительно кивнула головой, признавая дегустацию удавшейся.

В сознании у меня приятной высокой нотой лопнуло драже с лимонно-мятным запахом, и я вспомнил происхождение ее прозвища.

В начале года она как-то встала у доски, подняла к потолку слегка выгнутый указательный палец и, обведя класс шальным, каким-то ведьмовским косоватым взглядом, по секрету громким театральным шепотом поведала:

— Биссектриса — это такая крыса, которая бегает по углам и делит угол пополам.

Кличка прилипла намертво. Впрочем, похоже, ей это даже нравится.

Я мотнул головой, отгоняя воспоминание, и углубился в решение задач.

На второй переменке я смог чуть расслабиться. Никто не кричал: «Ату его, ату!», не задавал неудобных вопросов и не косился с подозрением. Первый этап инфильтрации проходит успешно. На геометрии отстрелялся нормально и теперь ожидал заслуженной «пятерки». На биологии я вообще расслабился, для меня это уровень детского сада. А сейчас и вовсе лафа будет — физра, от которой у меня освобождение. Радостно посвистывая, я направился в зал.

— Добрый день, — поприветствовал физручку, которая проворно закрывала окна после проветривания.

— Ты что без формы? — встретила меня вопросом Тамара Борисовна. — А-а-а… — понимающе протянула, заметив мой синячище.

Я молча извлек из портфеля справку и протянул ей.

— Куда-то влетел или подрался?

— Влетел. Поскользнулся, упал… — заученно повторил я.