Информация и человек

Нельзя не обратить внимания и на то, что даже за явно плохие поступки совесть мучает не во всех случаях. Если человек идёт на преступление сознательно, и всё у него получается как задумано, то угрызений совести он не испытывает. В его сознании это действие рассматривается как сила: ведь он сделал именно то, что хотел. У большинства преступников даже теория есть на этот счёт, суть которой сводится к тому, что они «хищники», а их жертвы – «овцы». Поэтому их поступки нельзя назвать «плохими»: по закону природы должен выживать сильнейший, а они – сильнейшие (то есть, опять же, «хорошо» – это сила). Интересно, что очень часто совесть начинает мучить после приговора суда, именно в этот момент преступник осознаёт, что другие люди это люди, а вот он – загнанный зверь. Угрызения совести – это не просто отвлечённые переживания по поводу совершённых «некрасивых» поступков, а осознание слабости своего мировоззрения, слабости своего положения в обществе и необходимости переосмысления стратегии своего поведения.

***

Ещё раз обратим внимание, что если поступки человека совершаются явно в интересах большинства (в интересах «большой силы»), то никаких неоднозначностей в оценке «плохого» и «хорошего» не возникает. Рассмотрим такой пример. В кинофильме «Место встречи изменить нельзя» есть сцена, когда главный герой фильма Шарапов попал к бандитам. С чисто формальной точки зрения он творит зло: сознательно обманывает людей с целью заманить их в ловушку и, в конечном итоге, лишить жизни. Но этот обман совершенно не воспринимается как что-то плохое, и уж совсем не свидетельствует о слабости Шарапова. Более того, Шарапов не воспринимается слабым и жалким даже в такие моменты, когда он, например, смиренным голосом признаёт, что в случае чего, от него «тут за одну минуту ремешок останется», потому что он один, а их (бандитов) много и все они «с пушками да перьями в придачу». То есть степень его защищённости в этой ситуации предельно низка. Его жизнь на волоске, над ним откровенно издеваются, а он ничего не может сделать. Обманывает, выкручивается, всем своим поведением показывает, что он никто и ничто. Но всё же он в данной сцене однозначно воспринимается как очень сильная личность. И его сила, конечно, не в каких-то особых физических данных, и даже не в его умении проявлять чудеса изворотливости и находчивости (хотя это тоже сила), а в том, что он имеет потенциально большое количество сторонников. Его действия могут осудить лишь сами бандиты, число которых ничтожно мало в сравнении с тем огромным количеством людей, которые желают их ликвидации.

***

Правда, «сильное» большинство, как правило, где-то далеко, а «слабое» меньшинство – вот оно, здесь и сейчас. Невольно вспоминается грубоватый анекдот-каламбур: «Никогда не обижай слабых, – ну куда ты один против кодлы?»

***

Можно также рассмотреть многочисленные «обманы» и «подлости», которые совершает разведчик в тылу врага. Или действия полководца, который с помощью обманных маневров или дезинформации (то есть, опять же, обмана) неожиданно нападает на противника, находящегося в этот момент в беспомощном состоянии. И такие действия воспринимаются сознанием как «хорошие». Здесь, как и в примере с Шараповым, явно присутствуют два признака «хорошести»: во-первых, совершать такие поступки вынудили те самые люди, против которых совершено действие, а во-вторых, эти действия имеют поддержку потенциально большого количества людей

.

9

Но, как отмечалось выше, понятия «хорошо-плохо» зачастую рассматриваются как что-то изначально ясное, никак не связанное с понятиями силы или слабости. При таком подходе легко происходит банальная путаница в оценке одних и тех же, по сути, поступков, но совершаемых в разных условиях.