Инквизитор

— Отец мой, нет нужды ходить вокруг да около, — сказал я, прерывая его осторожные расспросы о дружбе отца Жака с одним из богатейших купцов города. — Вы хотите знать, насколько обоснованы слухи, что ваш предшественник тайно принимал деньги от людей, подозреваемых в ереси?

Отец Августин не выказал признаков удивления либо досады. Для этого он был слишком опытным инквизитором. Он просто смотрел на меня и ждал.

— И до меня дошли эти сплетни, — продолжал я, — но я не смог найти ни подтверждения им, ни опровержения. Отец Жак принес в орден много дорогих и прекрасных книг, которые, по его словам, ему дарили. У него было много состоятельных родственников в этих краях, но я не могу вам сказать, был ли он источником их богатств, или же дело обстояло наоборот. Если он и принимал незаконные дары, то это не могло происходить слишком часто.

Отец Августин хранил молчание, опустив глаза долу. С течением времени я понял, что никому, даже самому опытному инквизитору, не дано читать сердца и мысли людей, словно книгу. Ибо человек видит лицо, а Господь видит сердце. Лицо же отца Августина было не более проницаемым, чем каменная стена. Тем не менее я самонадеянно вообразил, что могу проследить ход его мыслей. Я не сомневался, что он гадает, велико ли тут мое участие, и поспешил его уверить:

— Что до меня, то у меня богатых родственников нет. И мое жалование викария поступает прямо в обитель, когда вообще поступает. — Увидав, что мой собеседник озадаченно нахмурился, я пояснил, что отец Жак, несмотря на многочисленные запросы главному королевскому конфискатору, в течение трех лет, предшествующих его кончине, не получал жалования. — Конфискации сейчас не столь прибыльны, как раньше, — добавил я. — Нынешние еретики все больше бедные крестьяне из горных селений. А богатых еретиков-сеньоров давно уже всех переловили и обобрали до нитки.

Отец Августин недовольно пробурчал что-то.

— Святую палату содержит король, — сказал он. — Здесь не Ломбардия и не Тоскана. Существование французской инквизиции не зависит от конфискаций.

— В теории, может быть, и нет, — отвечал я, — но король все-таки задолжал отцу Жаку четыре с половиной сотни турских ливров.

— А вам? Сколько он задолжал вам?

— Половину того.

Отец Августин снова нахмурился. Колокол зазвонил к обедне, и мы поднялись.

— По окончании мессы, — объявил он, — я желаю посетить тюрьму и помещение, где вы ведете допросы.

— Я провожу вас туда.

— Кроме того, я хочу видеть этого королевского конфискатора и конечно же королевского сенешаля.

— Это можно устроить.

— Разумеется, я выясню все, что касается выплаты жалования, — добавил он, направляясь к выходу.

Казалось, наша беседа окончена. Но на пороге он обернулся и взглянул на меня.

— Так вы утверждаете, что заблудшие овцы в нашей тюрьме — в большинстве своем крестьяне? — спросил он.

— Да, именно так.

— Тогда, возможно, мы должны спросить себя: почему? Разве все богачи такие ревностные католики? Или они имеют средства, чтобы купить себе свободу?

Я не нашелся, что сказать. Не дождавшись от меня ответа, отец Августин снова повернулся и направился в церковь, тяжело опираясь на посох и то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух.

Следуя за ним, приходилось умерять шаги. Но я вынужден был признать, что, хотя телом отец Августин слаб, разумом он необычайно силен.

Я догадываюсь, что ваши сведения о Лазе незначительны. Возможно, вы знаете, что это большой город, почти как Каркассон, что он расположен у подножья Пиренеев и возвышается над плодородной долиной, по которой протекает, деля ее надвое, река Агли; что торгуют здесь большей частью вином и шерстью, а также зерном, оливковым маслом и деревом, которое добывают в горах. Возможно, вы даже знаете, что после смерти Альфонса де Пуатье город перешел во владение короны. Но вам наверняка ничего не известно о его планировке и архитектуре, о его обычаях и нравах, о выдающихся горожанах. Поэтому я в подробностях опишу вам это место, прежде чем перейти к рассказу о случившемся там, и да придаст Господь моему слогу красноречие, коим не наделен мой язык.

Лазе стоит на вершине невысокого холма и хорошо укреплен. Войдя в город через северные ворота, называемые вратами Святого Поликарпа, вы вскоре достигнете собора Святого Поликарпа. Это старая церковь, совсем небольшая и скромная. Церковные палаты рядом с ней, возведенные позднее, украшены более затейливо. Дворец епископа был когда-то гостевым домом общины каноников, еще до того, как Папа Бонифаций XIII учредил епархии Памье и Лазе в 1295 году. С тех пор здание подвергалось перестройке (по крайней мере, так говорят), и теперь там больше комнат, чем может понадобиться даже архиепископу. Это несомненно самое красивое здание в Лазе.