Инквизитор

Перед собором, в месте пересечения пяти дорог, располагается многолюдный рынок. Здесь можно найти вино, сукно, скотину, дерево, рыбу, посуду, попоны и другой товар. Посреди площади стоит каменный крест, возвышаясь над неглубокой ямой, покрытой настилом, наподобие грота, которая принадлежит каноникам общины Святого Поликарпа. Говорят, что давным-давно, когда города еще не было, в этой пещере пятьдесят лет обитал один отшельник, никогда не выбиравшийся наружу (и даже не выпрямлявшийся во весь рост, судя по размерам ямы), и что он предрек основание Лазе. Имя ему было Галам, и хотя он и не причислен к лику святых, его пещеру местные жители доселе почитают как святыню. Люди приносят и оставляют здесь дары для каноников — иногда деньги, чаще хлеб или овощи, сверток ткани, пару туфель. Сбор даров происходит ежедневно на закате солнца.

Вину за то, что в последнее время поток даров совсем оскудел, возлагают на Святую палату, ибо ее обвиняют во всех несчастьях, случающихся в наших местах.

Двигаясь от рынка по улице Галама, вы увидите замок Конталь. Некогда семейное гнездо графов Лазе (чей род угас, впав в пагубную ересь), замок служит резиденцией королевскому сенешалю[12] Роже Дескалькану. Лет четырнадцать тому назад, когда король Филипп посещал сей край, он почивал в комнате, где сейчас спит Роже, — о чем сам Роже не преминет вам сообщить. Ежемесячные судебные разбирательства, на которых он обычно председательствует, также проводятся в замке, а две из его башен служат тюрьмой. Городской гарнизон размещается в казармах и в сторожке.

Обитель братьев проповедников находится к востоку от замка. Как один из старейших доминиканских монастырей, она не раз принимала святого Доминика, который одарил ее скромным набором хлебных крошек и ветхих одеяний, бережно хранимым в здании обители. Здесь живут двадцать восемь монахов, а также семнадцать братьев мирян и двенадцать послушников. В библиотеке у нас сто семьдесят две книги, четырнадцать из них разными путями попали туда благодаря отцу Жаку Вакье. Согласно высокочтимому Гумберту Романскому, посвятившему свой труд жизнеописанию отцов церкви, именно в Лазе некий брат Бенедикт, претерпевая невыносимые муки от семи крылатых бесов, которые немилосердно его истязали, покрыв все его тело гнойниками и наполнив ноздри смрадом, лишился рассудка, так что его приковали цепями к стене, дабы он не смог нанести вреда остальным братьям. Когда святой Доминик изгнал этих демонов, их повелитель явился во плоти — приняв обличье черной ящерицы — и хулил Господа, пока не был сражен силой общей молитвы.

К счастью, ничего подобного здесь больше не случается.

Обитель расположена в двух шагах от зданий Святой палаты. Однако, когда я провожал туда отца Августина, меня четыре раза поприветствовали знакомые горожане — перчаточник, судебный пристав, трактирщик и одна благочестивая матрона. Причем каждый раз мой спутник удивленно косился на меня.

— Разве вы не говорили мне, — сказал он наконец, — о враждебном отношении к Святой палате жителей города?

— Боюсь, что это так.

— И все же они, кажется, видят в вас друга.

Я засмеялся:

— Отец мой, на их месте я бы тоже постарался завести дружбу с местным инквизитором.

Мой ответ, казалось, удовлетворил его, хотя объяснение не было вполне правдивым. На самом деле сам я изо всех сил старался ладить с обитателями Лазе, ибо для того, чтобы составить себе четкое представление о родственных, дружеских и деловых связях между горожанами, равно как и о разъединяющей их вражде, необходимо общаться с ними. Уверяю вас, что вы сможете глубже проникнуть в сердечные тайны женщины, перекинувшись парой слов с ее горничной или соседом, чем допрашивая ее на дыбе (чего мне — благодарение Господу — пока не доводилось делать). Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак, будьте мудры, как змии, и просты, как голуби[13]

. Эти слова — суть первая заповедь не только проповедника, но также и инквизитора.

Я всегда говорил, что хороший инквизитор не задает свидетелю много вопросов. Хороший инквизитор заранее знает все ответы. И ответы берутся не из размышлений о божественном величии Христа.

— Ну вот и тюрьма, — объявил я, когда мы достигли городской стены. Ибо в Лазе, равно как и в Каркассоне, обвиняемых в ереси содержат в одной из башен, украшающих крепостную стену, словно драгоценные камни ожерелье. — К счастью, наши палаты нарочно построены вплотную к тюрьме, что позволяет нам легко и быстро перемещаться между двумя зданиями.

— Удачное расположение, — задумчиво согласился отец Августин.

— Обстановка здесь не столь богатая, как в Тулузе, — добавил я, зная, что некоторое время он работал с Бернаром Ги, которому выделили дом возле Нарбоннского замка, подаренный ордену Петром Селлой. — Мы не можем похвастаться трапезной или парадным залом, как Каркассон. У нас есть конюшни, но нет лошадей. Работников всего несколько человек.

— Лучше немногое при страхе Господнем[14], — пробормотал отец Августин.