Инсбрукская волчица

Всё было, как во сне. С утра в учительскую зашла Анна Зигель, что меня, конечно, удивило. Потом в коридоре стало плохо Эстер Келлер, я выбежала на её крик, затем вернулась… Перед уроком я очень удивилась, что портрета в моём портфеле нет. А я ведь твёрдо знала, что не вынимала его. В первый момент я готова была подумать что угодно, вплоть до вмешательства божественного провидения, только не то, что было на самом деле – Анна вытащила портрет, когда осталась на несколько минут в учительской одна. Попросту украла. Это страшное слово, это преступление, и, оказывается, мои девочки, те, кого я воспитываю, способны на преступление.

Я вела свой «особый» урок и смотрела на Анну. Но девочка сидела на своём обычном месте с выражением такой искренней невинности, что я начала сомневаться. Но кто тогда взял портрет? Больше некому, только Анна оставалась наедине с моим портфелем.

Урок шёл совсем не так, как я его задумывала. Боюсь, что в некоторые моменты я плохо соображала, что говорю. Все мои мысли были заняты этой загадкой. Почему? Почему они это сделали? Зачем? Ещё удивляло меня состояние здоровья Келлер. Ей действительно стало плохо, она действительно упала в обморок. Я своими глазами видела кровь, которая текла у неё из раны на голове.

Тогда получается, что Анна залезла в мой портфель только по своей инициативе, под влиянием момента, и никакого предварительного заговора учениц не было?

Но даже, если так, то потом Анну поддержали все. Так как ни одна не предупредила меня, что она сделала. А к порче портрета явно приложил руку не один человек.

Это так ужасно, что я даже не хочу до конца разбираться в этой истории.

после всего случившегося ко мне подошёл господин Бекермайер.

– У тебя такое убитое лицо… А ведь тебе ещё уроки вести. Ощущение, как будто тебя публично оплевали. Ничего, скоро тебя «разыграют». Главное, будь подольше добренькой.

Он думает, что моя позиция доброго отношения к ученицам – это маска! Он считает, что я притворяюсь! Неужели все остальные преподаватели тоже считают меня такой же лживой притворой? Как можно жить в таком мире, работать, встречаться по работе с людьми, которые абсолютно тебя не понимают?..

Сегодня я в первый раз не написала вечером письмо Вальтеру. Что я ему буду писать? Если написать правду, я наверняка получу в ответ менторскую отповедь, о том, что я плохо воспитываю учениц, сюсюкаю с ними, считая их маленькими детьми, тогда как с самого начала их надо было воспитывать, как будущих творцов нового справедливого порядка.