Инспектор и бабочка

– Это чоппер[24], детка, – меланхолично ответил Йонатан, и шагу не ступавший без цитат из Тарантино.

При чем здесь чоппер, Субисаррета так и не понял, но пытать Йонатана дальше не имело смысла: все равно не скажет. А если скажет, то запутает инспектора еще больше. Затащит его в хляби наркотических ассоциаций, из которых потом и не выберешься, не выкурив косяк размером с бычью ногу.

Йонатан откликнулся на звонок не сразу, лишь с третьего захода, когда инспектор уже начал терять терпение.

– Субисаррета, – рявкнул Икер в трубку.

– Ага, – голос мазилы-растамана прозвучал расслабленно. Не иначе как курит дурь в своей берлоге с видом на обнесенную стеной и колючей проволокой школу для малолетних правонарушителей, по соседству с грузовым портом.

Курит дурь и слушает замшелую группу «Лед Зеппелин».

– У меня для тебя работа, Йонатан.

– Дерьмо твоя работа.

Интересно, это цитата из Тарантино или нет? Если да, то что должен ответить Субисаррета, чтобы не выпасть из роли?

– Кому-то приходится разгребать и дерьмо.

– Складировать дохлых нигеров – не мое собачье дело.

А вот это – уже наверняка цитата, Йонатан обкурился, сукин сын! По укурке он напрочь теряет связь с какой бы то ни было реальностью, кроме тарантиновской.

– Речь не о нигерах.

– Жаль. У них там все немного не так. В смысле, у них там все точно так же, как и здесь, только немного по-другому.

– У нигеров? – Субисаррета не единожды давал себе слово не втягиваться в словесный бред мазилы-растамана, но иногда случаются проколы. – Не морочь мне голову, Йонатан! За тобой ведь должок, приятель. Тот случай в ночном клубе, когда тебя повязали с карманами, полными травы.

– Надо было взять дробовики…

– Не прикидывайся идиотом, ты хорошо знаешь, чем для тебя все могло закончиться. И закончилось бы, если бы не я.

– Ой-ой-ой, пойду домой и упаду там с сердечным приступом…

– Но сначала ты заглянешь в бар «Папагайос», слыхал о таком?

– Анашой там не приторговывают?

Авторство этой фразы не вызывает у инспектора сомнений: она точно принадлежит Йонатану, отцепившемуся наконец от культовой штанины Тарантино.

– Поинтересуешься у бармена сам. Он же поможет тебе скроить портрет одного человека. Это важно.

– Для кого?

– Для меня, – прибегнул Субисаррета к последнему аргументу. – Считай, что это – моя личная просьба. И дело не терпит отлагательств.

– То есть я должен…

– Ты должен быть здесь. С дробовиком, с чоппером, с коктейльной трубочкой, со складом дохлых нигеров. С чем угодно, но ты должен быть здесь.

– Вообще-то, у меня сегодня выходной.

– У меня тогда тоже был выходной. Но я убил его на то, чтобы спасти твою задницу от каталажки.

– Хорошо, – после недолгой паузы сказал Йонатан. – Я подъеду. Ты будешь там?

– Может быть. А может быть, и нет. Но бармен здесь будет точно. Бар «Папагайос» на улице Урбьета, ты запомнил?

– Урбьета, «Папагайос».

Покончив с Йонатаном, Субисаррета вновь обратился к бармену, который слушал весь разговор с нескрываемым удивлением. А в конце и вовсе запаниковал: это было видно по округлившимся глазам и приоткрытому рту.

– Сейчас сюда подъедет художник…

– С дробовиком? – осторожно уточнил бармен.

– Вряд ли. Вам просто нужно будет описать того парня с дорогими часами. Как можно более подробно. Это все, что требуется.

– А… разве вы не дождетесь своего художника? – отдаленная перспектива остаться один на один с нигероукладчиком Йонатаном не очень устраивала бармена.

– У него будет такое же удостоверение, как и у меня. Так что все в порядке.

– А дробовик?

– Он даже с дамскими револьверами не дружит, не беспокойтесь.

…По уму Субисаррете следовало бы дождаться Йонатана в «Папагайос» и получить изображение ловца камбоджийской купюры с пылу с жару, но, поразмыслив, он решил не терять времени. Пока мазила доберется сюда, пока выудит подробности, пока набросает портрет, – пройдет минимум два часа, а то и больше. А за два часа можно много чего успеть.

Например, достать саксофониста Исмаэля Дэзире Слуцки.

С того времени как они расстались, картина происшедшего существенно изменилась, и Исмаэль возник в той ее части, где Субисаррета вовсе не ждал его увидеть. Что связывает саксофониста с Виктором Варади? Что заставило его отправиться в Ирун и где он раздобыл адрес Виктора? Их утренний разговор (если судить по пленке) занял не больше нескольких минут, и незаметно было, чтобы они обменивались визитками или координатами, наспех нарисованными на листке бумаги. А если бы Исмаэль обратился за адресом к третьему лицу (хотя бы тому же Аингеру), администратор обязательно сообщил бы об этом Субисаррете.

Но ничего подобного не произошло.