Инспектор и «Соловей»

Инспектор попробовал пробежать расстояние от двора до автомата. Мало ушло времени. Попробовал путь к другому автомату: не успел за 10 минут. Снова к музею, но теперь уже медленно. Все равно оставалось время. И все же он решил, что звонили только из кабины, расположенной неподалеку от музея. Остальные автоматы не работали. Их исправили седьмого. Теперь оставалось спросить у сторожа, приметил ли он кого-нибудь в тот снежный вечер.

Удача. Интуиция. Расчет. Назовите, как хотите. Но инспектор добился своего и вышел на цель. Сторож музея Матвей Курган оказался словоохотливым стариком.

Причем инспектор услышал от него такое, что подумал: уж не мерещится ли ему старик и все, что он рассказывает:

— Иду на дежурство вечером через проходной двор. Помнишь, какая снежная каша была. Гляжу, в темном кутке возле сарая парень мужика с земли поднимает. А тот, видать пьяный, голову свесил и ноги подкосил. Другой парень в сторонке стоял. Я спросил: «Может, помощь требуется?» А он мне в ответ: «Иди, старик, своей дорогой. Без тебя обойдется». Грубо так сказал. Дерзко. Я и пошел. Что с ними связываться.

— Помните их? — нетерпеливо спросил инспектор. — Какие они были?

— Не упомню. Может, если увижу — по фигуре узнаю. На том, который поднимал мужчину, была синяя спортивная куртка. Это уж знаю точно.

Больше старик не мог ничего сообщить о приметах этих людей.

— Дедушка, а из автомата никто не звонил вечером?

— Звонил, звонил, сынок.

— Кто-то из тех двоих?

— Нет. Другой. Он где-то здесь рядом живет. Часто звонит. Я ему иногда менял двухкопеечные.

— Может, знаете, где живет?

— Не знаю. Он по утрам на работу вон к той остановке ходит. Утром я тебе его в миг укажу. Я его и вчерась видел. А скажи ты мне, сынок, правда, что в том дворе человека убили?

— Правда, дедушка. Ищем, кто это сделал. Ты уж, пожалуйста, никому не говори об этом. И помоги мне с этим парнем поговорить.

— Можешь быть спокоен. Матвей Курган умеет язык за зубами держать.

Утром инспектор беседовал с Валентином Мрыщаком возле троллейбусной остановки. А потом пригласил его в милицию.

* * *

…На следующий день, как это часто бывает у моря, погода изменилась. Вода стала холодной, солнце скрылось за обложными тучами. Ни искупаешься, ни позагораешь.

Юрий Борисович предложил:

— Чем сидеть и скучать на балконе — пойдем на рыбалку. В такой день должны хорошо бычки ловиться. Поймаем — ухи наварим.

У соседей по дому отдыха мы одолжили снасти и отправились на канал. Он был в нескольких километрах от дома отдыха. Канал этот когда-то соединял море с большим лиманом. Но беспокойное море намывало на берег песок. И образовалась перемычка. Море отделилось от лимана. А в лимане осталось много рыбы. Особенно много было прожорливых бычков. Они хватали любую наживку — червяков, креветок, кусочки мяса. И ловили их все, кто только мог держать удочку в руках.

Мы расположились в безлюдном месте на берегу канала. Забросили удочки. Сразу поймали пару довольно крупных бычков. А потом — будто все они из канала исчезли. Ни одной рыбки не могли поймать.

Юрий Борисович махнул рукой на снасти. Задумался. Я спросил, был ли этот парень — Валентин Мрыщак — причастен к мартовскому происшествию и на этом ли кончилось дело.

— До конца еще далеко, — ответил Юрий Борисович. — В тот вечер, когда со сторожем музея разговаривал инспектор, ко мне явилась неожиданная посетительница. Молодая интересная женщина. Чуть удлиненное лицо, светлые живые глаза под высоким лбом. По всему чувствовалось, что чем-то удручена. Какое-то горе. Одета во все черное.

Она представилась:

— Ася Кремнева, работаю на заводе. Имею отношение к убийству Николай Константиновича, — она исподлобья посмотрела на меня. Мне показалось, что я подпрыгнул со своего стула. Такие заявления в нашей практике — редкое явление. Я пригляделся еще раз к этой женщине: в здравом ли она уме? Как будто все в порядке.

Словно разгадав мои мысли, она сказала:

— Я пришла к вам по зову совести.

— Давно вы знакомы с Николаем Константиновичем?

— Три года. Я была на последнем курсе института. В составе комсомольской делегации поехала в подшефную авиачасть. Нас очень хорошо приняли, познакомили с очень храбрыми летчиками. Среди них был и Николай Константинович. А в день отъезда офицеры устроили прощальный ужин. За столом я сидела рядом с Николаем. Мы весело и непринужденно болтали. А потом перешли и к более серьезному разговору. Он почти ничего не пил, хотя на столе были коньяк, водка, вино. Не буду от вас скрывать — Николай Константинович мне очень понравился. Да и как мог не понравиться студентке блестящий офицер, остроумный и красивый человек?

— Но разница в возрасте!

— Для меня это не имело значения. Да и увлечение было чисто платоническим. Мы расстались. И даже не переписывались.

Она сделала паузу. Видимо, ей трудно было ворошить прошлое. Я налил ей стакан воды. Она его залпом выпила. И продолжала: