Инспектор Лосев

Я возвращаюсь в свою комнату и усаживаюсь к столу. Закурив, по привычке откидываюсь на спинку стула, вытягиваю ноги далеко в проход между столами, и рассеянный мой взгляд упирается в пустующий напротив стол Игоря.

Эх, обсудить бы мне с моим другом план поиска! Как легко рождаются гениальные идеи, когда мы думаем вместе. Как спокойно и уверенно я себя чувствую, когда рядом Игорь. А сейчас вот сиди и думай сам. И неизвестно, когда наконец Игорь появится за этим столом. И появится ли вообще…

Придя к такому грустному выводу, я, невольно вдруг спохватившись, заставляю себя сосредоточиться на делах.

Да, сегодня я наконец должен найти эту Катю. Школьная подруга. Школьная! Отсюда и надо плясать. Школа должна быть недалеко от дома. А Вера родилась и всю свою короткую жизнь прожила в одном и том же знакомом мне доме. Оттуда она и ходила в школу. И кончила ходить каких-нибудь пять лет назад. Я кончил ходить чуть не десять лет назад, а меня еще в моей школе прекрасно помнят. Ну что ж. Надо действовать.

Я решительно поднимаюсь, гашу сигарету и натягиваю пальто. Дежурная машина за считанные минуты подбрасывает меня к дому, где жила Вера. Оттуда я начинаю свой поиск.

Первый мой визит конечно же к Полине Ивановне.

Старушка выглядит неважно, глаза покраснели, опухли и смотрят с тоской и какой-то даже отрешенностью, морщинистое лицо еще больше осунулось и стало совсем птичьим. А движения ее кажутся еще суетливее.

Сейчас Полина Ивановна орудует на кухне. Она уговорила меня выпить чаю. Я чувствую, как ей тоскливо и страшно и как хочется говорить о Вере, как приятно вспоминать прошлое, а совсем далекое тем более.

— Сколько же лет вы знали Веру? — спрашиваю я.

— Да, считай, как она родилась, так и познакомились, — отвечает Полина Ивановна, доставая из шкафа печенье. — И мать покойницу Наталью Максимовну знала, царствие ей небесное, да и того, беглого, тоже знала, — уже совсем другим, враждебным тоном добавляет она. — Бог его, говорят, наказал.

— И в школу девочки при вас ходили?

— А как же? Ясное дело, при мне. И Верочка, и Нина.

— Вы, случайно, Катю не знаете, подружку Верину по школе?

— Почему же не знаю, — обиженно отвечает Полина Ивановна. — Знаю я ее. В штанах ходит.

Она опять вскакивает и начинает что-то торопливо отыскивать на полках шкафчика.

— А фамилия этой Кати как?

— Вот уж, милый, не знаю. Катя и Катя, вот и все.

— Ну, может, знаете, где живет?

— Да недалеко. Как, бывало, позвонит по телефону-то, так через пять минут и прискачет. А в гостях у нее я не бывала. Нечего мне там делать. А тебе-то она зачем?

— Все мне надо знать, — улыбаюсь я. — Очень я, понимаете, любопытный. Вот скажите, здесь, в доме, у Веры подружек не было, которые с ней вместе в школу ходили?

— Ну, как так не было? Только ведь кто куда, — отвечает Полина Ивановна, продолжая озабоченно рыться на полках шкафа. — Все больше замуж повыскакивали. Уж и не знаю, кто и остался. Ей-богу, не знаю.

Про себя я решаю, что надо бы зайти в домоуправление и по домовой книге отыскать женщин того же года рождения, что и Вера, а дата прописки укажет, ходили ли они в школу, живя здесь, или переехали сюда позже. Может быть, кто-нибудь из них вспомнит Катю? Это путь, конечно, обнадеживающий, но кропотливый, и я потеряю здесь немало времени.

Но тут мне приходит в голову новая мысль.

— Полина Ивановна, — говорю я, — а вы, часом, не помните, где находится школа, куда Вера ходила?

— Как же не помнить! По сто раз на день мимо хожу. Туточки, за углом, она и будет, — обрадованно отвечает старушка.

Она наконец разыскала то, что хотела. Это оказывается небольшая баночка с вареньем, как видно, домашним, собственного изготовления, при этом тщательно закрытая и перевязанная. Судя по тому, как Полина Ивановна ее искала, это единственная баночка. Но старушка так обрадована моим приходом, что непременно хочет его чем-то отметить.

И я энергично протестую:

— Не надо, не надо, Полина Ивановна. Я варенье не люблю.

После всяческих уговоров она со вздохом убирает банку, которую я так и не дал открыть, и снова подсаживается к столу.

А я украдкой поглядываю на часы и спрашиваю:

— Так где же все-таки эта школа? За каким углом?

Старушка принимается довольно сбивчиво объяснять, и я хоть и с трудом, но все же постепенно начинаю разбираться в местной географии.

Потом я прощаюсь.

В последний момент, уже в передней, надев пальто, я вспоминаю о Нине. Полина Ивановна сообщает, что та сегодня утром, после опознания Вериных вещей, уехала к себе в Подольск. Муж приехал за ней на грузовой машине, и они уложили туда все, что было в Вериной комнате. Только диван не вошел, за ним они отдельно приедут, и дверь по этому случаю заперли.

— Хоть бы мне чего на память о Верочке оставили, — с обидой вздыхает старушка. — Хоть какую-нибудь безделицу. Все забрали. Подчистую. И ложечку с кухни. Веник Верочкин и тот увезли. Сам все углы обшаривал.