Инстинкт мести

– Ближе к обеду я к ней попала. Как раз от нее какая-то женщина вышла. Я только мельком на нее взглянула да и забыла сразу, не до нее было. Так вот, жара на улице стояла больше тридцати. А у Марии Ивановны платок на плечах и, смотрю, она тапки теплые с меховой опушкой надевает. Я ей: «Ты чего, словно дряхлая старуха, так тепло вырядилась?» Она мне: «Знобит что-то, и ноги словно во льду». А я ей: «Может, заболела?» Она: «Да с чего мне болеть-то? С утра так бегала, что не угнаться за мной. Ничего, сейчас согреюсь». Я ей: «Так давай выпьем, быстрее согреешься». Она же ни в какую: не пью, мол, и все тут. Поговорили по душам, я и ушла.

– А как она выглядела, когда вы уходили?

– Была очень бледная. Я подумала, что от жары. А еще показалось, что у нее глаза немного косили и руки тряслись. Я тогда удивилась, даже подумала, что она уже и без меня немного на грудь приняла. Хотя никогда за ней этот грешок не водился. Между прочим, я ей предложила «Скорую» вызвать, так она отказалась. Говорит: «У меня дочь врач, я себя доверяю только ей. Должна с минуты на минуту подъехать». Я и ушла. А когда дочь Катя приехала, Мария Ивановна уже мертвая была.

И снова все признаки отравления болиголовом. Сначала начальница Копцовой, затем ее муж, и вот теперь Мария Ивановна. Но это лишь косвенные улики, которые следует проверить. Нужно немедленно передать флакон с ядом Ростоцкому, так как, возможно, это и есть орудие убийства.

Вот только к смерти отца оно не имеет никакого отношения. Значит, убила его не Копцова? Потому что это не ее почерк? Какая глупость! Может, отца она убила первым подвернувшимся под руку предметом, в данном случае ножом. Хотя зачем, если есть проверенное годами средство, не оставляющее следов? Да и нож был чужой, принесенный в дом убийцей, видимо, специально.

Ася чувствовала, что ни на шаг не приблизилась к убийце отца. Может, Ростоцкий забрал дело из архива и она хоть что-то, не замеченное никем до нее, в нем обнаружит? Как Ася ни оттягивала этот момент, звонить все равно пришлось. Она набрала номер и, слушая длинные гудки, надеялась, что не дозвонится. Наговорила лишнего, а теперь труса празднует? За свои слова надо отвечать.

– Это Ася.

– Приезжай, я на работе.

Вот так четко и немногословно. Она приедет, а он изо всех сил будет делать вид, что ничего не случилось. А как вести себя с ним ей, влюбленной без ума и памяти дурехе? Тоже делать вид, что она ему ничего не говорила? Нет, лучше сделать вид, что он ничего не понял…

– А как же рыбалка? – Ася сидела напротив, старательно избегая взгляда Ростоцкого.

– Чем тебе работа не рыбалка? Бери дело, – он подвинул ей толстую папку, – и лови свою рыбку.

– А что с номером машины?

– Две машины с таким номером. Вот, смотри, – Ростоцкий положил перед Асей лист бумаги, – «Фольксваген» и «десятка».

– Соседка по даче сказала, что женщина села в джип.

– Тогда «Фольксваген». Хозяин – Шестаков Герман Владимирович. Сорок лет, бизнесмен, руководитель компании по производству мебели «Эльф».

– Такой вполне может быть помощником Копцовой. Вот только в документах название этой компании я не встречала. – Ася достала из сумки флакон в целлофановом пакете.

– А это что?

– Настойка болиголова. Смертельный яд, которым предположительно отравили Марию Ивановну. – И Ася рассказала Ростоцкому о своих путешествиях.

– Фомушкина, мне иногда кажется, что ты с головой не дружишь. У тебя напрочь отсутствует чувство самосохранения.

«Сам ты бесчувственный чурбан, – парировала мысленно Ася. – Это у тебя никаких чувств. Работа – твоя жена. И другой у тебя не будет никогда».

– Я попытаюсь договориться с лабораторией, а ты пока просмотри дело.

– Вы его изучили?

– Да. Но два глаза – хорошо, а четыре наверняка не пропустят чего-то стоящего.

Ася углубилась в дело, пока Ростоцкий уламывал кого-то по телефону, обещая горы золотые за срочность, конфиденциальность, сверхурочную работу и за что-то еще. Она торопливо бегала глазами по строчкам, подгоняя себя и надеясь, что внутренним взором увидит проявляющийся понемногу сквозь тексты документов образ преступника.

Но прочитан последний документ, и Ася разочарованно смотрит на финальную точку, завершающую не только дело, но и само расследование, в котором не осталось даже намека на убийцу. Этой точкой правоохранительные органы подтвердили свою несостоятельность и некомпетентность. Хотя и очень добросовестно отнеслись к расследованию. Горы бумаг, но ни одной улики, указывающей на убийцу. Куча версий, но ни одна не попала в цель.

Опять Ася разбухтелась, как старая бабка. Бери, что дают, и попытайся хоть что-то извлечь из этого вороха добросовестно проделанной органами работы. Ася открыла блокнот и принялась, то и дело заглядывая в документы, записывать:

«Время убийства – с 15:00 до 16:30.