Инстинкт мести

– У кого это «у нас»?

– Хорошо, пусть будет у вас. Пойти на убийство и не спрятать волосы под париком было бы верхом глупости. Получается, что если первой женщиной была Копцова, то кто вторая? Она меня очень беспокоит. Пришла с какой-то сумкой и тут же снова ушла. Выгнали, что ли? У меня такое ощущение, что я что-то мельком увидела, но тут же забыла. Какая-то деталь, которая не дает мне покоя.

Ася снова разложила перед собой фотографии, выбрав только женщину в светлом парике.

– Ну вот же, смотрите, та самая деталь в одежде, на которую я обратила внимание!

– Свободная светлая одежда до пят на обеих кажется одинаковой.

– Вот именно – кажется. Потому мы и ошиблись. Вот, смотрите: вторая женщина заходит в дом в одном платье, а выходит в другом! Видите, немного оголилось плечо, скрытое белым шарфом, и видна бретелька? Значит, это не платье, а сарафан. А вот платье, в котором она выходит. Здесь мы тоже видим часть плеча, и оно не оголено, как в первом случае. Значит, на ней уже не сарафан, а платье почти того же цвета. Ну это и понятно, в жаркую погоду лучше надевать светлую одежду, чтобы солнце не так пекло. А в этот день было тепло и солнечно.

– Значит, в дом вошла одна женщина, а вышла другая?

– Ну конечно же! Вошла вторая в светлом парике, а вышла первая в парике второй женщины.

– Значит, они поменялись париками? Но зачем?

– А если предположить, что вторая женщина заказала убийство отца первой женщине, а потом пришла проверить результат и принесла с собой в сумке деньги, чтобы расплатиться?

– Тогда зачем обмениваться париками? И зачем второй оставаться в доме еще на двадцать две минуты, да еще с убитым?

– Я уже ничего не понимаю, – произнесла устало Ася, чувствуя, что начинает потихоньку тупеть от всех этих предположений, которые, возможно, не стоят и выеденного яйца.

– А если представить, что вторая пришла неожиданно для первой? Тогда первая, чтобы незаметно скрыться из дома после совершенного убийства, оглушает вторую, надевает ее парик и уходит. Вторая приходит в себя, обнаруживает тело убитого и, чтобы не быть узнанной, надевает на себя парик первой. И только после этого выходит из дома.

– Тогда выходит, что убила первая? Та, что пришла в черном парике? А парик-то зачем менять? И зачем забирать сумку второй?

– Может, там и в самом деле были деньги. Почему бы и не забрать? Мы же не знаем мотива убийства вашего отца. А парик чужой надела, чтобы нас запу- тать.

– Глупости! Так она, наоборот, себя подставила: вошла в дом первой, а вышла последней. Я теперь уже совсем не могу разобрать, какой из них была Копцова.

– И была ли она вообще.

– Ну уж нет, господин следователь, Копцова в доме была!

– Только никаких следов после себя не оставила. Точно так же, как и вторая женщина. И то, что она блондинка – тоже не факт. У нее вполне могут оказаться рыжие волосы или русые… может, даже с проседью… На месте преступления обнаружены отпечатки пальцев трех человек: твоего отца, матери и твои. Да, и еще отпечатки пальцев Трунова на бокале с коньяком.

– Значит, обе женщины были в перчатках, – попыталась Ася ухватиться за последнюю соломинку. – Потому что стоило ли надевать парики, чтобы быть обнаруженными по отпечаткам пальцев?

Ростоцкий промолчал. И Асе это не понравилось. Она неожиданно почувствовала, как нить взаимопонимания между ними истончается и постепенно исчезает. Ростоцкий уже не казался ей таким близким и желанным. От него теперь исходила какая-то еле заметная и чуть ощущаемая одним только подсознанием угроза. Даже влюбленность не могла ее скрыть. Видимо, Ася даже в лице изменилась, потому что Ростоцкий спросил:

– Что-то случилось? Ты побледнела. Может, действие яда продолжается? Тебе нужно немедленно обратиться к врачу.

– Врачи меня уже осматривали, даже анализы брали. Но ничего подозрительного не обнаружили. Просто мне нужно выспаться. Я пойду.

Выйдя из здания Следственного комитета, Ася направилась в сторону метро. Ей хотелось потолкаться среди людей, свободных от таких проблем, как у нее. Счастливые, они могут смеяться, шутить и радоваться жизни. А над Асей нависла реальная опасность, которая теперь касалась не только ее лично, но и матери, единственного близкого человека, оставшегося на всем белом свете. И теперь Асе во что бы то ни стало предстоит раскрыть преступление, совершенное против ее некогда благополучной семьи.

Перед входом в метро она позвонила Стасу.

– Что за похоронный голос? У тебя что-то стряслось?

– Да, именно стряслось. Я, кажется, очень разочаровалась в одном человеке.

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Просто поговори со мной. Этого будет вполне достаточно.

– Ася, я тебя за эти дни обыскался. Трубку не берешь. Сто раз пожалел, что с тобой за город не поехал. Извини, больше этого не повторится. Теперь я тебя одну никуда не отпущу. Я уже поговорил с редактором. Статья может быть размещена в нашей газете уже завтра. Если ты сейчас поторопишься и приедешь ко мне на работу, мы вместе ее состряпаем. Согласна? У тебя ведь появились еще какие-нибудь подробности? Не зря же ты в такую даль моталась?