Инстинкт мести

– Обязанность сохранять конфиденциальность об источнике информации дает очень важное право журналисту: на любой нажим властей с требованием выдать источник мы отвечаем твердым отказом. Потому что защита источника – одно из основополагающих условий свободы печати. Не будь подобной защиты, люди вряд ли откровенничали бы с нами. И если вдруг о какой-то газете пойдут слухи, что она самым бессовестным образом раскрывает своих информаторов, представляете, как ее вываляют в грязи? И не только наши собратья по профессии. Вся общественность плюнет этой газете в лицо.

– Ну тогда не знаю, что и сказать, – засомневался Шестаков.

– Герман Владимирович, неужели вы думаете, что мы пришли бы к вам с разговорами, если бы в самом деле считали вас убийцей? Неужели вы смогли подумать, что мы стали бы торговаться с преступником? Мы бы вас просто выдали полиции, а она нашла бы способ выбить из вас признание. Мы знаем, что вы не преступник, поэтому предлагаем вам сотрудничество, чтобы никто и нигде не трепал ваше доброе имя.

– Хорошо. Я все расскажу. Я к этому убийству и в самом деле не имею никакого отношения. Весь день двадцатого июня я был на работе. Это может подтвердить сторож. Фирма в этот день не работала, я один сидел в кабинете и разбирался с накопившимися делами. Со мной также была секретарша. То есть у меня двое свидетелей. Надеюсь, этого достаточно?

– Тогда что делала ваша машина недалеко от дома Фомушкина?

– Мою машину брала на время Копцова, чтобы съездить на встречу с Фомушкиным.

– Неправда, – вступила в разговор Ася. – Копцова приехала на такси, и это доказанный факт. И уехала также на такси. К тому же ваша машина стояла совсем на другой улице, позади участка Фомушкина, а Копцова входила с парадного входа. Более того, камеры внешнего видеонаблюдения соседей показали, что из вашей машины выходила вовсе не женщина. Из нее вышел мужчина такой же комплекции, как у вас. Причем приезжал этот мужчина дважды.

Шестаков побелел как мел и принялся растирать грудину в области сердца. Казалось, что он сейчас упадет в обморок.

– Один раз, чтобы вывести из строя видеокамеры внешнего наблюдения, расположенные у калитки черного хода. А в другой раз мужчина вошел через этот черный ход в дом и убил Фомушкина. И мы точно знаем, что это были… вы.

Шестаков вскочил с места и бросился к раковине, по пути хватая со стола стакан. Слава тоже привстал, наблюдая за Шестаковым, потом, видя, что тот жадно пьет воду, чуть не захлебываясь, снова сел. Шестаков вернулся к столу и тяжело плюхнулся на стул.

– Я никого не убивал. Я был на работе. Это подтвердят секретарша и сторож.

– Сначала подтвердят, а когда увидят, что вам не выкрутиться, тут же сдадут с потрохами. Купленные свидетели – штука ненадежная. Профессионалы-дознаватели знают, как получить нужную информацию. А если вы все расскажете нам, ни о вас, ни о ваших свидетелях никто даже не вспомнит.

– Но свидетели могут рассказать только то, что я уезжал из офиса лишь один раз. Вернулся через полтора часа и больше никуда не отлучался.

– Допустим. Куда вы уезжали и зачем?

– К дому Фомушкина, чтобы забрызгать камеры краской… Но Фомушкина я не убивал.

– Если Фомушкина вы не убивали и второй раз к дому не приезжали, значит, приезжал кто-то другой, очень похожий комплекцией на вас? – спросила Ася.

– Но это же абсурд! – произнес Слава, взглянув на Асю. – Мы что, сейчас будем обсуждать фантастическую версию о двойниках? Не лучше ли признаться, Герман Владимирович?

– Повторяю: я никого не убивал!

– Как же так? Признались с первым приездом, так уж признавайтесь и со вторым.

– Слава, он и в самом деле не был там во второй раз.

Шестаков затравленно глянул на Асю.

– Да-да, Герман Владимирович, в момент убийства моего отца вы и в самом деле были в своей конторе. И это не вы приезжали к нашему дому. Не вы вошли с черного хода. И уж тем более не вы убили моего отца. Ведь так?

– Да. Это был не я.

– Тогда кто?

– Я не могу вам этого сказать… Иначе не доживу даже до завтра.

– Ася, неужели ты не видишь, что он нам морочит головы?

– Нет, Слава. Он говорит чистую правду. Второй раз приезжал Трунов.

Шестаков схватился одной рукой за голову, другой снова принялся растирать грудь.

– Вот видите, Герман Владимирович, вам даже не пришлось называть его имени. И ваша совесть почти чиста. Но если вы нам сейчас же не расскажете все, то завтра в газете будете фигурировать как сообщник Трунова. И получите двойной срок за убийство уже как банда, в которую мы включим еще и Копцову. Рассказывайте же, пока у нас не лопнуло терпение!