Институт

Будучи полицейским, он хорошо ознакомился с ночной стороной Сарасоты, настолько же отличающейся от беззаботных дней Дюпре, как мистер Хайд от доктора Джекилла. Ночная сторона часто была отвратительной, иногда опасной, и хотя он никогда не опускался до использования мерзкого полицейского жаргона в отношении мёртвых наркоманов или избитых проституток — ЖСЛН: жертв среди людей нет, — десять лет в полиции сделали его циничным. Иногда он приходил с этим ощущением домой (часто, если уж на чистоту), которое стало частью кислоты, разъедающей его брак. Это же ощущение, как он полагал, отводило любые мысли о том, чтобы завести ребёнка. Слишком много плохого творилось вокруг. Слишком много всего, что могло обернуться бедой. И аллигатор на поле для гольфа — наименьшее из всего этого.

Когда он взялся за работу ночным стучащим, он не думал, что у городка с населением в пятьдесят четыре сотни человек (большая часть из которых проживала на сельских окраинах) может быть ночная жизнь, но у Дюпре она была, и Тиму она пришлась по вкусу. Люди, с которыми он встречался ночью, фактически были лучшей частью работы.

Например, миссис Гулсби, с которой он обменивался взмахом руки и тихим приветствием почти каждую ночь, начиная с первой смены. Она сидела на крылечном диване-качалке, медленно покачиваясь вперёд и назад, и потягивая из чашки то, что могло быть виски, содовой или ромашковым чаем. Иногда она всё ещё сидела там, когда он возвращался обратно. Фрэнк Поттер, один из помощников шерифа, с которым он иногда ужинал в «Бевс», сказал ему, что миссис Джи год назад осталась без мужа. Фура Венделла Гулсби слетела с дороги во время снежной бури в Висконсине.

— Ей нет и пятидесяти, но Вен и Эдди были женаты очень, очень долго, — сказал Фрэнк. — Скрепили союз, когда ещё оба были недостаточно взрослыми, чтобы голосовать или купить выпивку. Как в песне Чака Берри о свадьбе подростков. Обычно такие браки не держатся долго, но их продержался.

Также Тим познакомился с Сиротой Энни, бездомной женщиной, которая часто ночевала на матрасе под открытым небом в переулке между офисом шерифа и бакалейным магазином. У неё также имелась маленькая палатка в поле позади депо, в которой она спала в дождливую погоду.

— Её зовут Энни Ледо, — ответил Билл Уиклоу на вопрос Тима. Билл был самым возрастным из помощников шерифа, работал на полставки и казалось знал всех жителей города. — Она ночует в этом переулке уже много лет. Предпочитает там, нежели в палатке.

— А что она делает с приходом холодов? — спросил Тим.

— Отправляется в Йемасси. Чаще всего её отвозит Ронни Гибсон. Они, кажется, родственники, тройные кузины или что-то в это роде. Там есть приют для бездомных. Энни говорит, что не ночует в нём без нужды, потому что там полно сумасшедших. А я ей отвечаю: кто бы говорил, подруга.

Каждую ночь Тим проверял её в переулке, а один раз, после смены на складе, сходил посмотреть на палатку, главным образом из простого любопытства. Перед входом в землю были воткнуты три бамбуковые палки с флагами: звёздно-полосатый, флаг конфедератов и третий, который Тим не узнал.

— Это флаг Гайаны, — сказала она в ответ на его вопрос. — Нашла в мусорном баке позади «Зонис». Ничего такой, да?

Она сидела в мягком кресле, покрытом прозрачной клеёнкой, и вязала шарф, который был настолько длинным, что сгодился бы гиганту из книг Джорджа Р. Р. Мартина. Она была достаточно дружелюбной, не проявляла ни единого признака того, что коллега Тима из Сарасоты называл «параноидным синдромом бездомного», но любила слушать ночные разговорные передачи на радио WMDK, и порой её диалог уходил куда-то в сторону, касаясь таких тем, как летающие тарелки, заместители[13] и одержимость демонами.

Однажды ночью, когда он нашёл её в переулке, лежащей на надувном матрасе и слушающей маленький радиоприёмник, он спросил, почему она ночует в переулке, а не в довольно приличной палатке. Сирота Энни — возрастом около шестидесяти или около восьмидесяти — посмотрела на него так, будто он был чем-то недоволен.

— Здесь я рядом с по-ли-ци-ей. Вы знаете, что там позади депо и хранилищ, мистер Джей?

— Кажется, лес.

— Лес и болота. Мили топей, грязи и валежника, которые тянутся до самой Джорджии. Там водятся всякие твари и некоторые плохие люди. Когда поливает и мне приходится оставаться в палатке, я говорю себе, что вряд ли кто-то выйдет оттуда в грозу, но всё равно сплю плохо. У меня есть нож, и я держу его под рукой, но не думаю, что он поможет против какой-нибудь болотной крысы.

Энни была худой, почти тощей, поэтому Тим начал приносить ей маленькие угощенья из «Бевс» перед короткой сменой погрузки и разгрузки на складе. Иногда это был пакетик варёного арахиса или шкварки «Макс», иногда — «лунный» пирог или вишнёвый. Один раз это была банка огурчиков «Виклз», которую она схватила и крепко прижала между своих тощих грудей, смеясь от радости.

— «Виклз»! Не ела их с тех пор, как Гектор был щенком! Почему вы так добры ко мне, мистер Джей?

— Не знаю, — ответил Тим. — Думаю, вы мне просто нравитесь, Энни. Можно мне один?