Институт

Что ж, он зашёл так далеко. Другое дело, сможет ли он действительно запрыгнуть на товарняк. Он видел, как это делается в кино — довольно легко, — но в большинстве фильмов показывали полную чушь. Может, было бы лучше пойти в то место, которое в этом северном захолустном городишке считается деловым центром. Отыскать полицейский участок, если он там есть; позвонить в полицию штата, если нет. Но как позвонить? У него не было мобильника, а таксофоны были вымирающим видом. Если ему попадётся один, что он будет бросать в щель для монет? Институтские жетоны? Он полагал, что звонок в 911 — бесплатный, но стоило ли звонить? Что-то подсказывало, что — нет.

Он продолжал стоять на месте, пока день становился светлее — слишком быстро, по его мнению, — нервно теребя шарф. В том, чтобы звонить или идти в полицию так близко от Института, были свои изъяны; он видел их даже в своём нынешнем состоянии страха и усталости. Полицейские быстро выяснят, что его родители мертвы, убиты, а сам он — наиболее вероятный подозреваемый. А ещё изъяном был сам Деннисон-Ривер-Бенд. Города существуют только тогда, когда поступают деньги — это их жизненная сила, а откуда в Деннисон-Ривер-Бенд приходили деньги? Точно не от сортировочной станции, которая по большей части была автоматизирована. Не от тех потрёпанных зданий, которые Люк видел; возможно, когда-то это были фабрики, но не сейчас. С другой стороны, под боком находился какой-то комплекс, расположенный на немуниципальной территории («правительственная хрень», сказали бы местные жители, понимающе кивая друг другу в парикмахерских или на городской площади), и у людей, работающих там, водились деньги. У мужчин и женщин, которые приезжали в город не только для того, чтобы послушать вечерком какую-нибудь дерьмовую группу. Они тратили здесь доллары. И, возможно, Институт вносил свой вклад в благосостояние города. Он мог финансировать общественный центр или спортивные площадки, или вкладываться в ремонт дорог. И на всё, что могло бы поставить под угрозу эти доллары, смотрели бы со скептицизмом и недовольством. Насколько Люк знал, городские чиновники могли получать регулярные выплаты, следя за тем, чтобы Институт не привлекал внимание ненужных людей. Может, это всё паранойя? Может быть. А, может, и нет.

Люк умирал от желания заложить миссис Сигсби и её приспешников, но решил, что безопаснее и разумнее всего будет убраться подальше от Института, и как можно скорее.

Маневровый паровоз толкал группу товарных вагонов вверх по холму, который железнодорожники называют горбом. На крыльце маленького офисного здания станции стояли два кресла-качалки. В одном из них сидел мужчина в джинсах и ярко-красных резиновых сапогах, читая газету и попивая кофе. Когда машинист паровоза посигналил, мужчина отложил газету и сбежал по ступенькам, остановившись, чтобы помахать кому-то в застеклённой будке, стоящей на стальных сваях. Человек внутри помахал в ответ. Это был горочный оператор, а мужчина в красных сапогах был составителем поездов.

Отец Рольфа часто сокрушался по поводу плачевного состояния американского железнодорожной системы, и теперь Люк понял, почему. Пути тянулись во все стороны, но казалось, что используются только четыре-пять. Остальные рельсы были покрыты ржавчиной, а между шпалами росли сорняки. На некоторых путях стояли заброшенные товарные вагоны и платформы, которые Люк использовал в качестве укрытий, продвигаясь к офисному зданию. Он увидел планшет, висящий на гвозде на одной из опорных стоек крыльца. Если это было расписание движения на сегодняшний день, то Люк хотел взглянуть на него.

Люк присел на корточки за брошенным товарным вагоном рядом с задней стенкой горочного поста, наблюдая, как составитель идёт к горочному пути. Только что прибывший товарняк теперь находился на вершине горба и всё внимание оператора будет сосредоточено на нём. Если Люка заметят, то скорее всего примут за ребёнка, помешанного, как и мистер Дестин, на поездах. Только обычно дети не приходили в половине шестого утра, чтобы поглазеть на поезда, насколько бы сильно помешанными они не были. Особенно вымокшие и с изуродованным ухом.

Выбора нет. Он должен был увидеть, что на планшете.

Мистер Красные Сапоги шагнул вперёд, когда первый вагон состава медленно прокатился мимо него, и потянул за «палец», соединяющий его со следующим. Вагон — «Стэйт-оф-Мэн Продактс», выкрашенный в красный, белый и синий цвета, — покатился вниз по склону, повинуясь гравитации; его скорость контролировалась управляемыми вагонными замедлителями. Оператор горочного поста дёрнул за рычаг и «Стэйт-оф-Мэн Продактс» перешёл на Путь № 4.

Люк вышел из-за вагона, и, засунув руки в карманы, неторопливо направился к офисному зданию. Он смог выдохнуть только, когда оказался ниже горочного поста и вне поля зрения оператора. К тому же, подумал Люк, если оператор ответственный, то его внимание должно быть сосредоточено только на текущей работе.