Институты и путь к современной экономике

В этой главе достоинства интерактивного, теоретически заданного контекстно-специфичного анализа иллюстрируются посредством изучения центрального вопроса экономической истории и теории развивающихся экономик. Этот вопрос касается институциональной эволюции, которая обеспечила распространение все более обезличенного обмена в отдельных экономиках, не обеспечив его в других [North, 1990; Норт, 1997; Greif, 1994a, 1997a, 1998b, 2000, 2004b, 2004c; Rodrik, 2003; Shirley, 2004]. Мы часто предполагаем, что такая институциональная эволюция упрощает специализацию, повышает эффективность и стимулирует экономический рост. Однако мы мало знаем об историческом развитии институциональных основ обезличенного обмена.

Это историческое развитие – главный вопрос данной главы. В ней исследуется природа и динамика институтов, поддерживавших обезличенный обмен, для которого характерно разграничение между quid

и quo, проведенное в разных юридических системах донововременной Европы. Особенно интенсивное развитие торговли наблюдалось в течение трех столетий вплоть до середины XIV в., хотя тогда не было беспристрастных судов и охватывающих большие географические территории юрисдикций, которые могли бы поддержать обмен товарами между торговцами из самых разных уголков Европы.

Что же представляли собой эти институты (если они вообще существовали), которые поддерживали обмен между юрисдикциями, характеризуемый разделением quid

и quo в пространстве и времени? Главное, были ли эти институты, обеспечивающие подобный обмен, обезличенными в том смысле, что осуществление транзакций в них не зависело ни от расчетов на будущие прибыли от сделок с нынешним партнером по обмену, ни от сведений о поведении этого партнера в прошлом, ни от возможностей сообщать о нарушениях будущим торговым партнерам?

Предлагаемый здесь теоретический и исторический анализ показывает, что обезличенный обмен в донововременной Европе, проводивший различие между quid

и quo в разных юрисдикциях, упрощался самоподдерживающимся институтом – системой коллективной ответственности. Главным моментом этой системы были специфические европейские самоуправляющиеся сообщества, известные как коммуны, которые были премежуточным звеном между сообществами и государствами как их обычно понимают. Коммуны похожи на сообщества в том, что для них характерно личное знакомство людей друг с другом. Однако, подобно государствам, они обладали географически локальной монополией на законное использование силы принуждения. При этом суды таких самоуправляющихся коммун были пристрастными, поскольку представляли интересы сообщества.

В системе коллективной ответственности местный суд этого сообщества был органом, куда мог обратиться любой его член, чтобы привлечь к ответственности члена любой другой коммуны, имевшего с ним контакты. Если коммунальный суд призванного к ответу нарушителя отказывался возместить нанесенный ущерб, местный суд должен был конфисковать в качестве компенсации собственность любого члена коммуны-нарушителя, если этот субъект оказывался в юрисдикции сообщества истца. Коммуна могла избежать компенсации за нарушение, совершенное одним из ее членов, только прекратив торговлю с другой коммуной. Когда такая цена оказывалась слишком высокой, наилучшей реакцией суда коммуны был беспристрастный приговор в отношении тех ее нечленов, которые были обмануты членом данной коммуны. Ожидая беспристрастного суда постфактум, торговцы имели мотивацию вступать в обезличенный обмен между сообществами. Такой обезличенный обмен между сообществами был возможен не вопреки пристрастности суда, а именно благодаря ей – суд заботился о коллективной репутации сообщества.

В целом стратегия и организационная структура, связанные с системой коллективной ответственности, обеспечивали обезличенный обмен между смертными торговцами в отсутствие пристрастного юридического механизма, обеспечивающего исполнение контрактов. Система коллективной ответственности превращала сообщества в устойчивые, бессрочно существующие организации, которые интернализировали издержки, связанные с неисполнением обязательств любым из своих членов, перекладывая их на других членов. Таким образом, пристрастные коммунальные суды были мотивированы вести судебные расследования беспристрастно.

Кроме того, система мотивировала сообщества выстраивать организационную структуру, позволявшую убедительно раскрывать собственную личную идентичность и принадлежность к общине своим торговомым партнерам, мотивируя того, кого обманули, сообщать о нарушениях в суд. Эта информация, полученные ex post, а не ex ante знания о прошлом поведении или способность сообщать о нарушениях будущим торговым партнерам – вот то, что позволило такому обмену стать равновесным исходом.