Интервью для Мери Сью. Раздразнить дракона

— Во-первых. Она. Не моя. Девка. Во-вторых, она действительно умирала, иначе бы я не проснулся оттого, что кольцо клятвы пытается меня удушить.

На это заявление дракона собеседник лишь присвистнул.

— Давай тогда, рассказывай, побратим, как докатился до жизни такой, что не только спишь с человеческими девками, но и клятвы им приносишь, да не абы какие, а те, которые обвиваются не вокруг руки, а вокруг шеи.

— Она сама тебе сейчас расскажет. Проснулась уже.

Я на это лишь фыркнула и демонстративно укрылась с головой. И только потом осознала: меня не оставили лежать мокрую, а во что-то заботливо укутали. Судя по всему — в плащ. Серая домотканка была на диво плотной и слегка пахла псиной. Неужели этого — одежда блохастого? Ведь, из разговора выходит, тот, кого дракон назвал Йоном — и есть злополучная шавка-переросток, что пыталась меня сожрать в озере.

— Девка может наболтать с три воза и не сказать и слова правды. Оттого я не доверяю трескотне из женских уст. А вот своему нюху — вполне. И могу точно сказать, что эта ненормальная пропахла тобой. Я когда это учуял — носу своему не поверил. Ведь после Марны ты ни на одну крылатую деву не смотрел, а тут — человечка…

— Йон, заткнись. Иначе я не посмотрю, что ты мой побратим, и что мы с тобой после битвы под Льдистыми пиками кровь в одной чаше мешали. Врежу.

Любопытство оказалось превыше гордости, и я высунула из укрытия свой нос.

— Вот и спасай тебя после этого, — недовольно проворчал оборотень. — Я как узнал, что тебя на казнь везут — рванул со всех лап. Не по следу шел, по зову крови — прямее такого пути только стрела…

— Вот твоя стрела, прежде чем достигнуть мишени, пронзила кленовый лист, — Брок кивнул в мою сторону, наверное думая, что я все ещё изображаю мешок морковки.

— Занятный, кстати, листик. Рыженький. И мордашка смазливая. К тому же боевая. Мне такие нравятся. Уступишь? — Йон, сидевший ко мне спиной, говорил таким ровным тоном, будто спрашивал: лук или чеснок класть в похлебку.

Я закашлялась, но, думаю, даже приступ чахотки не сумел бы удержать меня от ответа:

— Я могу уступить, — каркнула, высовывая лицо полностью из своего тканево укрытия. — Только не себя, а железо. Оно, к слову, весьма полезное. Γемоглобин там повышает, здоровье укрепляет. А чтобы подействовало наверняка — лучше всего принять его прямо в печень. Острием. Полкилограмма, чтобы за один раз все усвоилось.

— Наглая, — оборотень прищелкнул языком и окинул меня внимательным взглядом.

Я ответила ему той же любезностью. Сильный, поджарый, с отметинами шрамов на бронзовой коже. Йон сидел у костра в одних портках, и что удивительно, комарье даже не думало покушаться на столь аппетитный «стол».

Пепельные волосы оборотня, что были неровно обрезаны чуть выше плеч, редкий для волка цвет глаз — синие, широкий лоб, выдающий упрямца, прямой нос, четко очерченные губы, искривившиеся в плутовской усмешке, твердый подбородок — стервец был хорош собой и отлично это знал.

Но эта его уверенность… Может, у какой другой впечатлительной барышни она бы и вызвала восхищение, но я-то помнила Кольку-шельмеца. Дворовый друг детства был чертовски обаятелен, и сколько я его помню, всегда умел виртуозно пользоваться своей красотой. От выпрашивания конфет в бытность ободранных коленок, до укладывания девчонок на обе лопатки спустя пару часов знакомства, когда Колька миновал возраст расцвета прыщей. Причем умудрялся он переводить отношения в горизонтальную плоскость вне зависимости от статуса пассии: будь то хоть скромница-студентка, хоть дочка депутата, хоть стерва, способная своими шеллак-ногтями вырвать у любого мужика сердце с мясом.

Колька относился к новым девушкам, как иные к ботинкам: всунул, высунул, пошел. А забывал имя очередной пассии уже спустя час. Но поскольку отношения наши с этим неутомимым киборгом от секса были исключительно дружеские, я могла наблюдать во всей красе за тем, сколь активно может юзаться такой дар природы, как внешность. Коробило ли меня это? Иногда да. Но, тем не менее, Колька оставался отличным другом, который готов поддержать в трудную минуту. Впрочем, мне год назад довелось отработать свой дружеский долг сполна. Когда этот донжуан все же допрыгался, и его таки окольцевали. Хотя Колька и выбирал недолго: ЗАГС или армия со стопроцентной перспективой горячей точки после КМБ. Будущий свёкор — военный генерал, души в дочурке не чаявший, умел убеждать.

В итоге я оказывала Кольке в день свадьбы моральную поддержку, а в дверях зала бракосочетаний — и физическую, когда жених уперся руками в косяк, и пришлось дать ему волшебный пендель для ускорения, чтобы он таки долетел до стола с регистраторшей. Друг долго еще припоминал, как я помножила его массу на мою силу, но все же спустя шесть месяцев с радостью баюкал на руках свою дочку и о разводе не помышлял.