Интервью для Мери Сью. Раздразнить дракона

Красивое породистое лицо владыки, обласканное лучами солнца до бронзового оттенка, волевой подбородок, чувственные губы и решительный разлет бровей — не мужчина, а мечта любой девушки пубертатного возраста. Добавить к этому чуть вьющиеся каштановые волосы до плеч и глаза оттенка темного шоколада — и портрет сердцееда готов. Но тем не менее этот красавец мне претил.

Пауза затягивалась, а я не желала начинать первой. Хотя бы оттого, что понятия не имела, как нужно приветствовать этого кнесса. В зале повисла давящая тишина. Если поначалу были еще слышны шепотки и пересуды, то сейчас все присутствующие уставились на нас. Не только мужи, но и девы, что сновали с подносами еды, будто замерли, жадно вслушиваясь в звенящую пустоту звуков.

Первым молчание нарушил Энпарс:

— Признаться, я представлял себе будущую невесту немного иной. Вестник описывал тебя как красавицу, сравнимую ликом лишь с солнцем, да послы всегда склонны приукрашать внешность дев, которых сватают. Но в этот раз посланец изрядно солгал. Ты, Раана, не похожа на солнце, ты и есть солнце. Такая же огненная.

Вступительная речь кнесса не подкачала.

Я уже было перевела дыхание, готовя про себя ответный спич: «я малость не ваша невеста, вот возьмите от настоящей Рааны гостинчик, а я отчаливаю», как кнесс продолжил:

— Я рад, что тебе удалось спастись. Не чаял увидеть тебя живой, после того как мои дружинники принесли горестные вести. Мой отряд направился встречать свадебный обоз с тобою, но не успел ровно на один день. Когда же воины вернулись и сообщили мне о том, что тело кнессы Рааны обезглавлено, я просил лишь об одной милости Многоликого: чтобы произошло чудо, и ты осталась жива, сохранив печать…

И тут я решила перебить местную монаршую особу, больно уж повод был подходящий:

— Светлейший кнесс, дело в том, что Многоликий услышал вашу мольбу…

Отвечать «тыканьем» поостереглась. Хотя, насколько я успела убедиться, в этом мире вассалы не заморачивались светским «вы» по отношению к сюзеренам, даже если первые годились в сыновья, а то и во внуки вторым.

— Дело в том, что Раана предстала перед ним лично, а меня выслали, так сказать, ей на замену. Поэтому печать я вам принесла, но вот в невесты… Увы, — я выразительно развела руками.

— Печать при тебе? — с лица красавца кнесса сразу же стекла приветливость, и он требовательно добавил: — Покажи.

Я уже потянулась к вороту, как змея ожила и заскользила по моей шее. Сероузорная вынырнула из горловины сама. Ее голова оказалась под моим подбородком. Язык змеи трепетал, пробуя ложь и лицемерие, щедро разлитые в воздухе, на вкус.

Брок стоял, глядя лишь в одну точку. На нее — Марну. А моя душа наполнялась тоской. Все же я успела поверить. Зря.

— И правда, печать, — полетел по рядами воинов тихий гул.

Кнесс же, встав, решительным шагом пересек зал, остановившись напротив меня. Змея зашипела, словно почувствовав его приближение.

— Действительно, печать равнинников, — Энпарс смело протянул руку, хватая сероузорную за горло, но она обратилась дымом, и в следующий миг я почувствовала на шее привычный холодок металла. — Гримк, посылай летуна с вестью, что кнесс Энпарс принимает присягу уряда равнинных земель и дарует им свое покровительство.

Человек, что стоял в углу, в тени, при этих словах встрепенулся и исчез в боковой двери. Светлейший хапнул мою руку и, подняв ее высоко над нашими головами, обернулся к воинам:

— Братья, злой рок отнял у меня дочь Олруса, Раану, но Многоликий не покинул нас и сохранил кнесскую печать. Ее носительница и станет моей женой.

Три дюжины глоток дружно рявкнули «ура», отчего я едва не получила контузию.

— Зачем жена? — я попыталась вырвать свою руку из стальной хватки. Куда там.

— А ты предпочитаешь, чтобы тебе отсекли голову? — вкрадчиво поинтересовался Энпарс.

— Н — н — нет… — сдавленно пролепетала я. — Но как же…

— Печать покидает шею своего владельца в двух случаях: когда передается тому, кто одного с его носителем рода, или если умирает ее хозяин. Ты мне понравилась, так что радуйся великой чести…

Мой мозг лихорадочно заработал, и я вспомнила, что это не первая печать, которую кнессу передавали в плату за защиту от драконов.

— А как же предыдущие…? — я не договорила, но Энпарс все понял.

— Со мной до этого не случалось светлейшего Олруса — правителя равнинных земель. Остальные были более сговорчивы. Одни кнессы принимали меня в род названым сыном, и их печать перетекала ко мне, другим же я становился побратимом. А вот твой старик Олрус решил, что его дочь достойна большего, чем стать мне девятой сестрой. Кнесс равнинников потребовал, чтобы его дочь, Раана, стала мне женой. А печать, которую он передал с нею, — залогом мира и моего покровительства.

— И что мешает мне сейчас назваться вашей сестрой?

— Я, — нагло усмехнулся светлейший. — Названую сестру в постель хоть и уложишь, но жену — приятнее.