Интервью с ректором

Я хотела назвать имя, но не смогла его вспомнить! Это осознание меня перепугало настолько, что растворилась привычная маска спокойствия – на моем лице слишком явно проступили эмоции, иначе Морэн не нахмурился бы и не спросил:

– Что такое?

– Я не помню имя… – пораженно призналась я.

– Не помнишь? – Морэн еще сильнее нахмурился. – Мое?

– Вас зовут Морэн Неррс, – начала я. – Вашего кузена и ректора ВАКа – Дарен. Бывшего декана факультета искусств… Хм. Нашу преподавательницу про фракскому?.. Да что ж… Я живу в комнате номер…

Паника поднималась к самому горлу. Я помнила, как зовут моих родных, друзей, помнила формулы некоторых заклинаний, помнила все самые важные факты о себе самой, но… Но часть памяти будто испарилась.

– Дрянная ситуация. – Морэн помрачнел. – А свой шифр, которым делала те записи, помнишь? Я не до конца разобрался в твоем коде…

– Нет! – шокированно выдохнула я. К глазам подступили слезы.

– Так, погоди, без паники. Может, память к тебе вернется, – забормотал Морэн.

И не то чтобы меня это успокоило, но хотя бы появился призрачный шанс вспомнить то, что раньше без особого труда задерживалось в голове.

– Я буду помогать тебе вспоминать. Амелия Росс и Нарлан Ран выкрали артефакт из статуи нашего с Даром предка. Они же начали распространять драфф по всему Кантору, чтобы настроить артефакт и высосать магию из тех, кто его употреблял. Это помнишь?

– Так вы знали о том, что драфф распространяется не только по ВАКу, но и по всему городу?

– Знали, – Морэн кивнул. – Но не о том, что дальний предок бывшего профессора работал вместе с Рануилом Неррсом над этим артефактом. Как и о том, что этот самый предок завещал каждому из своих потомков вернуть роду артефакт, обнародовать и наказать тех, кто посмел присвоить себе это «великое открытие». Нарлану вот удалось – другие даже не пытались исполнить волю сумасшедшего предка. Ран много рыскал по академии, прикрываясь любовными похождениями, пока не понял, что лучшее место, где что-то можно спрятать, – на виду. Как именно он вскрыл защиту, история умалчивает. Но подозреваю, тут подключилась его подружка Амелия. Она хороша в зельях и скрывающих чарах.

– Но какой у нее резон?

– Как она пытается убедить моих грифонят, Ран опоил ее любовным зельем. Но что-то мне подсказывает, что дело обстояло ровным счетом наоборот. С этим мы еще разберемся. И со многим другим тоже.

Морэн бросил взгляд на временной артефакт:

– Так, у нас осталось еще меньше времени. Это касается твоего отца. Мне доложили, что можно существенно перевернуть ход событий, добиться, чтобы Браунса выпустили под залог и…

Дверь распахнулась, громко ударяясь о стену.

– Доброго дня, лорд Неррс. – В комнату вплыла моя бабушка. Она придирчиво огляделась, сухо поджала губы и кивнула мне с холодным приветствием: – Дорогая внучка.

Следом за ней каким-то затравленным и неуверенным шагом вошла и мать. Внутри у меня что-то болезненно екнуло. Мама выглядела неважно, ей явно с трудом удавалось сохранять достоинство. Корни волос отросли сединой, под припухшими глазами залегли глубокие синяки. Рядом с бабушкой мама смотрелась блекло, из нее будто выкачали все силы.

– Корин! – выдохнул Морэн, вскочив на ноги. Он обеспокоенным взглядом прошелся по матери, а потом будто опомнился: – Доброго дня, леди Роунвесская и миссис Браунс.

– Позвольте поинтересоваться, что вы тут делаете? С моей внучкой наедине в пустой комнате, когда она не в том виде, чтобы вести светские беседы? – поинтересовалась бабушка. Она всегда придерживалась весьма традиционных взглядов.

– Зашел проведать, – подыгрывая бабушкиному учтивому тону, ответил Морэн. – Наш род перед ней в неоплатном долгу.

– Да, ваш род перед нами в неоплатном долгу, – ледяным тоном произнесла леди Роунвесская, подчеркивая слово «неоплатный». – Подозреваю, что этот долг с лихвой покрывает наш, если вы понимаете, о чем я.

Мама опустила взгляд, на ее щеках пятнами проявилась краснота. Она крепко сжала пальцы.

– Понимаю, но об этом не было никакой необходимости напоминать. И тем более выплачивать, – сухо ответил Морэн. В его взгляде не осталось и капли радости, он смотрел жестко и цепко, будто в данный момент вел какую-то свою игру.

– Если вас не затруднит, мы бы хотели провести время с внучкой в семейном кругу, – произнесла бабушка.

– Конечно же, прошу меня простить.

Морэн направился к выходу. Уже у самой двери, воспользовавшись тем, что его не видят ни бабушка, ни мама, одними губами произнес «соглашайся на все» и подмигнул. После чего дверь за ним закрылась.

– Как ты, дорогая? – Мама подошла ближе.

– Все хорошо, правда. – Я постаралась улыбнуться, хотя приход бабушки настораживал. Допускаю, что она действительно переживала и чувствовала необходимость почтить меня своим присутствием, но что-то меня сильно смущало.

– Конечно же, с ней все хорошо, – заметила бабушка, поставив небольшой женский портфель для бумаг на тумбу. Достала оттуда стопку документов и произнесла: – Она же Роунвесская.

Вообще-то Браунс. Но спорить со старшей родственницей себе дороже. Особенно после того, как бабушка добавила:

– Почти.