Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство

Большой живот был не просто эталоном мужской красоты, а признаком статуса. Иностранцы отмечают, что русский царь специально назначал людей потолще «из числа купцов» и знатных людей присутствовать на публичных аудиенциях, чтобы усилить торжественность и значимость мероприятия[266]. Естественно, чтобы достичь такого идеала, русские мужчины вынуждены были придерживаться «диет»: есть как можно больше, двигаться как можно меньше. Несмотря на то что пьянство и объедение, как и блуд, церковь считала грехом.

^{Дмитрий Самозванец. Гравюра. 1884–1890. Ровинский Д. Материалы для русской иконографии. Спб.: Тип. заготовления государственных бумаг, 1884–1891}

Впрочем, родившийся в XVI–XVII веках новый жанр изобразительного искусства — портрет (на Руси его называли «парсуна», то есть «персона») — позволяет нам воочию увидеть лица наших предков. И на этих портретах совершенно не заметны следы застольных излишеств. В Москве XVI–XVII веков были в моде коротко остриженные волосы и даже бритье головы. Однако этот обычай у русских не сохранился[267].

Вообще, русский историк, первый директор Императорского Эрмитажа Степан Гедеонов (1816–1878) писал, что бороды и длинные волосы на Руси вошли в моду после крещения и связаны были именно с христианством. Стоглавый собор даже запрещал брить голову и бороду, называя это ересью. Интересно, что в грамоте царя Алексея Михайловича бритье бороды попадает в один список с такими пережитками язычества, как распевание «бесовских» песен, скоморошество, выпечка обрядовых хлебцев в виде птиц и зверей. Голое мужское лицо считали позором!

Но самое удивительное, что эти плотные здоровяки, похоже, еще и пользовались косметикой: встречается информация, что русские мужчины, как и женщины, желая придать коже белизны, не брезговали белилами.

^{Константин Маковский. Боярин с кубком. Кон. XIX в. Частная коллекция / Wikimedia Commons}

В допетровской Руси представители церкви с негодованием обличали мужчин, бреющих бороды и румянящихся, и высмеивали их женоподобие! Вот как митрополит Даниил ругает развратных модников XV века:

Велий подвиг твориши, угожая блудницам: ризы изменяеши, хожение уставляеши, сапогы велми червлены и малы зело, якоже и ногам твоим велику нужу терпети от тесноты съгнетениа их, сице блистаеши, сице скачеши, сице рыгаеши и рзаеши, уподобляяся жребцу… Власы же твоа не точию бритвою и с плотию отъемлеши, но и щипцем искорене исторзати и щипати не стыдишеся, женам позавидев, мужеское свое лице на женское претворяши[268].

Крестьянский мужик берег свою бороду, ухаживал за ней и ни за что не согласился бы ее постричь, поскольку не представлял себя без нее. Гололицым, или «женоликим», мог быть только ребенок или подросток. Волосы тоже носили длинные, с прической на прямой пробор. В честь праздника и бороду, и шевелюру, чтобы блестели, густо смазывали жиром. Кстати, отсюда же пошел и обычай вытирать о бороду или волосы жирные пальцы во время пиршеств — тоже ради красоты. Такой вот аналог современного воска!

Кстати, 95 % населения Древней Руси приходилось на сельских жителей, потому и стандарты мужской красоты были ориентированы на деревню: красавец-мужчина мыслился как богатырь, способный и поработать, и повоевать с ворогом лютым, ну и, конечно, на сердечном фронте не знающий поражений.

Но если толстые животы и бороды «до пупа» еще можно понять, то «благородные» манеры, которыми хвастались на Руси, шокируют. Адам Олеарий пишет:

Они вовсе не стыдятся во всеуслышание и не щадя ни чьего обоняния пускать на волю то, что природа требует испустить верхом и низом после еды, и так как они очень любят и едят в изобилии лук и чеснок, то для непривычного самое присутствие их невыносимо тягостно[269].

^{Федор Солнцев. Торговец и крестьянин Новгородской губернии. 1837. Альбом иллюстраций «Одежды Русского государства» / The New York Public Library Digital Collection}