Иные песни

На четвертой террасе было немного людей, здесь уже начинались лабиринты жилых беседок. Музыка осталась позади господина Бербелека, он отряхнулся от ее Формы. Начал ругаться шепотом по-вистульски. Замолчал, лишь прижав прокушенное запястье к губам, — иным было его намерение, но теперь он точно так же пил горячую кровь, соленая, железистая жидкость липла к языку. Теперь уже поздно, яд Иллеи не высосать. Иероним шел, глядя в небо, ориентируясь в спутанных созвездиях вечномакин по положению Земли и пробуя просчитать, где относительно него находится теперь Абазонская Спираль, квартал четвертого Лабиринта, в котором была роща Омиксоса Жарника, — ибо там господин Бербелек остановился на время визита к Иллее Потнии. Или, возможно, на всю оставшуюся жизнь. Заключен! Стратегос Луны, ха! Он сплюнул кровью.

Пляски нанебесных перпетуа мобилиа окончательно закружили ему голову, он присел в первой же из открытых беседок. В ее поросших пиросным плющом стенах были сделаны отверстия под каменные блоки с вырезанными на плоской поверхности шахматными досками; фигуры ждали, заняв свое место. Был это Лабиринт Шахматистов. Едва господин Бербелек уселся, в отверстии над каменной доской появилась худая детская рука. Иероним заколебался, но полез в карман и бросил мальчишке (а может, девочке) малую иллеатскую табличку.

В шахматы можно играть двумя способами: с противником либо с его фигурами. С противником играют лицом к лицу, человек против человека, воля против воли, расстановка фигур тогда представляет собой лишь отражение степени подчиненности одной морфы другой. Разум и опыт в игре, конечно, кое-что значат, но роль их остается второстепенной, не они ответственны за решения.

Но можно играть и против фигур, против абстрактной стратегической проблемы, представленной на доске перед тобой, — неважно с кем, может, и ни с кем, с миром, с противоречиями которого мы сражаемся вслепую, не спрашивая о Причине и Цели. И в игре этим вторым способом значим лишь разум; в такой игре невольник может победить кратистоса.

Гонец бегал в лабиринте шахматных беседок, принося ходы из разнесенных в пространстве досок. Партии здесь велись, должно быть, согласно системе занятых беседок и текущей конфигурации сопряженных с ними вечномакин Лабиринта. Скорее всего, партнеры по игре менялись при очередной партии. Поднося амулет к носу, господин Бербелек легко выиграл две первые партии, в третьей пошел на уничтожение, приканчивая врага натиском двух слонов, в четвертой белые подставились ему еще в самом начале, пятая же была самой трудной, оба действовали необычайно осторожно, плотно прикрывая каждую фигуру и выстраивая многоэтажные ловушки, господин Бербелек забылся в игре, забыл о жгущих шрамах, страшной Госпоже и нечеловеческой Форме, Искривляющей мир, здесь он снова видел лишь чистую и ясную стратегическую проблему, вызов для разума и завораживающую красоту мыслительной конструкции, он был знатоком подобной красоты, такую красоту создавал и сам, резкие и сверкающие планы внутри его сознания, логичные меканизмы неминуемой победы, победил он и теперь; а партия шестая — очередная безжалостная резня.

Гонец в седьмой раз протянул ладошку (это все еще тот же ребенок?), однако господин Бербелек больше не нашел в кармане табличек. Снова прижал к ноздре белую трубку. Оперся о решетчатую стену, затянутую раскаленным плющом, откинул голову. Земля просияла ему прямо в глаза. Луна как раз пролетала над Азией, мерзость темных туч заслоняла Чжунго. Гонец вернулся непрошеным, бросил на шахматную доску свернутый листок: «Вызов от мастера Геминеса, реванш личный, приглашение Незнакомцу». Господин Бербелек захихикал беззвучно, спрятал его в карман.

Можно играть двумя способами, и здорово, что он вовремя вспомнил: стратегос — это некто больший, чем просто вождь в побеждающей Форме порядка, отваги и дисциплины; на самом деле стратегос всегда разыгрывает битвы в одиночестве, в своей голове, сам с собой, и именно там или одерживает викторию, или терпит поражение. Каждую проблему, стоит лишь извлечь ее из чужой морфы и воспринять только сознанием, можно решить и преодолеть — как произвольную шахматную атаку этих невидимых игроков. Не имеет значения, с кем он здесь играет, мог бы играть даже с Госпожой — и все равно бы выиграл.