Инженер страны Советов

— Вот, держи, герой. — Берия протянул мне трость. — Подарок тебе от товарища Сталина. Поправляйся быстрее, работы много. Да и заждались тебя кое-где, но это сюрприз.

И вот я стою со своей дочуркой на руках в приемном покое роддома Грауэрмана, что на Арбате, а рядом, улыбаясь, стоит Николай со… старшиной Ольгой Панкратьевой, на груди у которой красуются орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Она выходила из-за линии фронта вместе с остатками корпуса, обеспечивая постоянную бесперебойную связь. И, похоже, у этих двоих все сладилось. Во всяком случае Ольга нет-нет да и бросала задумчивые взгляды на Николая, видимо, прикидывая его в качестве папаши.

Татьяна, чуть смущаясь, еще не привыкнув к своему новому статусу молодой мамы, то и дело поправляла одеялко, в которое завернута наша дочурка. А Вероничка абсолютно спокойно воспринимала появляющиеся в ее поле зрения новые лица и только чуть заметно улыбалась.

Дома я пробыл со своими милыми девочками пять дней. Нет, я не сбежал, не выдержав постоянного плача младенца, в этом плане Вероника Михайловна было девушкой порядочной и вообще не плакала, только недовольно кряхтела, когда приходило время для кормления или требовалось поменять пеленки. Просто дел за время моего отсутствия действительно накопилось очень и очень много.

На пятый день я позвонил в приемную Сталина и попросил записать меня на прием в любое время. Поскребышев перезвонил через полчаса и проинформировал, что товарищ Сталин примет меня сегодня и что машину за мной уже отправили.

Первым делом, после довольно теплого приветствия, Сталин поинтересовался моим здоровьем, смогу ли я исполнять свои обязанности и не требуется ли мне отпуск для восстановления после ранения. Ну и с рождением дочери, конечно, поздравил. Очень ему имя Вероника понравилось. Вера в победу. А потом буквально огорошил заявлением:

— Есть мнение, товарищ Шершнев, что вам необходимо присвоить звание генерал-лейтенанта инженерных войск. Ваша должность и ваши заслуги позволяют вам носить это звание.

— Товарищ Сталин! — Сказать, что я обалдел, это ничего не сказать. — Я благодарен за высокую честь, но позвольте мне отказаться… — Я прекрасно понимал, что могу вызвать недовольство Сталина, но против своей совести не пойду. — Там, откуда я пришел, в последнее время дошло до того, что генеральские звания стали присваивать молоденьким смазливым девчонкам просто за то, что их удачно пристроили на теплое местечко. И орденов, и медалей у них на груди было столько, будто они прошли в боях по три войны каждая. Вы не представляете, насколько это дискредитировало и офицерское звание, и государственные награды в глазах у простого народа. При этом офицеры, отдавшие всю свою жизнь служению Родине, даже и в мечтах не могли представить себя в таком звании. Так что извините, но уподобляться им я не хочу. Я человек сугубо гражданский, таким и хотел бы остаться. Я готов хоть рядовым пойти на фронт, но незаслуженное звание носить не буду.

— Не горячитесь, товарищ Шершнев, — резко ответил Сталин.

Было видно, что он не ожидал такого моего ответа. Раскурив трубку, Сталин не торопясь прошелся по кабинету.

— В ваших словах есть своя правда, Михаил Андреевич, — сказал он, успокоившись. — Я думаю, что на фронт вас посылать в сложившемся положении нерационально, вам и здесь найдется работа. Думаю, что мы присвоим вам почетное звание «инженер Советского Союза» и тем самым отметим ваши заслуги. И если вы готовы, то приступайте к своим обязанностям. Вам нужно в кратчайшие сроки вникнуть во все стоящие перед «Бюро перспективных разработок» задачи, также не забывайте о своей должности моего заместителя по техническим вопросам. И постарайтесь в ближайшие дни съездить в Подольск. Там вас давно уже заждались.

В Подольск удалось выехать лишь спустя неделю после разговора у Сталина. Нет, я, конечно, мог и раньше съездить туда, но Берия отговорил. Сказал, что эту мою поездку нужно хорошо подготовить. Видимой для меня частью подготовки было то, что теперь я всегда ездил с двумя охранниками в моем автомобиле и машиной сопровождения с еще четырьмя бойцами. Начальник охраны и порученец были другими. Рябов и Пушкевич погибли в тот день, когда меня похитили немцы.

Подольск встретил ясной солнечной погодой. Легкий морозец слегка пощипывал лицо, но неприятных ощущений не вызывал. На въезде в расположение бригады часовой и начальник караула, увидев меня сидящим на заднем сиденье авто, вытянулись по стойке смирно, а начкар еще и расплылся в улыбке. А лицо-то у него знакомое. Похоже, из тех, с кем довелось бок о бок повоевать в Белоруссии.

На плацу идеально ровными коробками был выстроен весь личный состав бригады. К моему сожалению, многих из тех, с кем прошел хоть и не долгий, но довольно насыщенный боевой путь, здесь не было. Вечная им память.

— Бригада, равняйсь! — раздалась громкая команда. — Для встречи слева — смирно!