Инженер страны Советов

И вот я очнулся в непонятном то ли гробу, то ли ящике. И разговаривают надо мной явно немцы. Черт, черт!!! К немцам мне никак нельзя. Эти ребятки разговорят любого, и кто знает, куда повернет колесо истории, если они получат информацию из будущего. И убить себя мне нечем, разве что напасть на немцев и сделать все, чтобы меня убили они. Я со злости пнул ногой в стенку ящика.

— Вот, слышишь, Йоганн, живой твой русский и даже уже очнулся, хотя ты утверждал, что он проспит как минимум до посадки в Варшаве. Потерпите, герр Шершнефф, сейчас мы вас вытащим из вашей постели! — Неизвестный захохотал от своей же шутки.

— Он бы и проспал, если бы вы работали быстрее и не случилось заминки на аэродроме с заменой ящиков. — До боли знакомый голос зло огрызнулся в ответ на замечание.

Крышка ящика открылась, и на меня уставились две скалящиеся в довольных улыбках физиономии. Один был мне неизвестен, а вот другим являлся мой закадычный «друг» Иоганн Краузе. И оба были в форме с петлицами НКВД.

— Гутен таг, Михаель, — еще больше ощерился Краузе. — Вы не представляете, как я рад, что вы живы. Скоро вам предстоит знакомство с моими коллегами, и я надеюсь, вы сможете ответить на их вопросы. Хотя, конечно же, ответите. Уж они-то умеют спрашивать… — Краузе и неизвестный опять довольно захохотали.

— Помогите мне выбраться отсюда, у меня все тело затекло, — как можно спокойнее попросил я.

Вне ящика у меня был хоть какой-то шанс. Мне помогли встать и тут же усадили на скамью у борта. Все же это самолет, и похоже, транспортный Ю-52. На крышке ящика, из которого меня извлекли, было написано на немецком и русском языках: «Дипломатический груз! Не вскрывать! Досмотру не подлежит!»

— Вы уж извините, Михаель, но большего комфорта я вам предложить не могу. — Краузе развел руками. — Так что придется довольствоваться тем, что есть. Во всяком случае до Варшавы. А вы, я смотрю, растете в должности. — В руках у него появились мои документы, в том числе удостоверение члена ГКО. После недолгого просмотра он убрал их в висевший у него на ремне планшет.

— Что вам вообще от меня надо, Краузе? — Я посмотрел своему визави в глаза. — Не кажется ли вам, что я мог принести для вас больше пользы, оставаясь в Москве?

— Мне от вас, мой друг, уже ничего не надо, — Краузе прямо по-дружески хлопнул меня по плечу, — а вот моему командованию хотелось бы услышать от вас правду, а не ту дезинформацию, которую вы с таким успехом мне поставляли. Или вы думали, что один являетесь источником информации?

— Вы настолько сильно хотели доставить меня своему командованию, что решили забросать гранатами? — с иронией спросил я.

— Ваша смерть, конечно, была нежелательна, но для рейха это принесло бы большую пользу, чем останься вы живой у Советов.

В этот момент самолет достаточно сильно тряхнуло. Что поделаешь, у нас в России не только наземные дороги в ямах и колдобинах, но и воздушные. Второй немец, стоявший рядом и с интересом слушавший наш с Краузе разговор, не устоял на ногах и навалился на меня. Прямо передо мной оказалась открытая кобура с торчащей из нее рукояткой нагана. Не задумываясь выхватил револьвер и тут же всадил пулю в живот навалившемуся на меня, затем, чуть довернув ствол, выстрелил в Краузе. Стряхнув с себя тело немца, осмотрел обоих противников. Признаков жизни они не подавали.

Пилоты, похоже, не слышали звука выстрелов. Стрелял-то я будучи прикрытым навалившимся на меня телом. А ведь это шанс! Нужно перебить пилотов и развернуть самолет на обратный курс. Думаю, что справлюсь с управлением.

Вытащив из кобуры Краузе пистолет ТТ, я, словно ковбой из вестернов, держа в каждой руке по короткостволу, пошел в сторону пилотской кабины. В этот самый момент дверца в кабину открылась и оттуда выглянул, наверное, бортмеханик. Увидев меня, он среагировал молниеносно и, захлопнув дверь, заорал во все горло: «Alarm!»

Пришлось стрелять наугад, примерно целясь туда, где должны были бы находиться пилоты. Похоже, попал, потому что самолет заметно повело в сторону. Я бросился к кабине и… не успел. «Юнкерс» сорвался в крутое пике, а меня отбросило на какие-то тюки и коробки. Последнее, что я запомнил, был жуткий скрежет и ствол, по-моему, сосны, проткнувший салон самолета насквозь и пролетевший буквально в считанных сантиметрах рядом со мной. Затем самолет сильно тряхнуло, и я почувствовал, что куда-то лечу. В голове мелькнула мысль, что я, по крайней мере, немцам живой не достанусь. Удар и… темнота.

Интерлюдия

20 июня 1941 года. Москва. Кремль. Кабинет Сталина.

Хозяин кабинета ходил, мягко ступая по ковру, и курил трубку. Он нервничал, но по нему это не было заметно. Наконец он остановился напротив сидящего за столом человека в пенсне.

— Как такое могло случиться, Лаврентий? Почему носитель главного секрета страны ездил практически без охраны? Что, если он сейчас у немцев и дает им информацию о будущем?