Инженер страны Советов

Наконец где-то в глубине сознания забрезжила слабенькая мысль. Какая? Не знаю, но я потянулся к этой мысли, и она стала четче, а с ней стали четче и воспоминания. Я — Михаил Шершнев. Родился в 1970 году, живу и работаю в Москве, а сейчас идет 1941 год, несколько дней до начала войны. Меня похитили немцы и попытались вывезти на самолете в Германию. Самолет упал, и я потерял сознание. И где я сейчас нахожусь, непонятно.

В голове что-то щелкнуло, будто включили рубильник, и я начал ощущать окружающую меня действительность, но вида, что очнулся, решил пока не подавать. Нужно для начала выяснить обстановку.

Совсем рядом слышались чьи-то приглушенные голоса. Я напряг слух, но распознать речь не смог. Просто сплошное какое-то «бу-бу-бу-бу». Ладно, буду лежать и ждать, как в том анекдоте про Штирлица[62], на каком языке заговорят со мной рядом.

Однако рядом со мной не заговорили, а тихонечко запели. Тихий, приятный, девичий и совершенно не знакомый голосок что-то чуть слышно напевал, причем на русском языке. А у меня защемило сердце. Танюшка! Я собрался с силами и, открыв глаза, попытался повернуть голову и посмотреть на певунью.

От совершенно незаметного движения все тело пронзила острая боль, заставив меня застонать. Пение тут же прекратилось, и надо мной склонилась незнакомая девушка с огненно-рыжими волосами. И хотя в помещении, где я лежал, было не так уж и светло, но казалось, что эти волосы освещают все вокруг. И взгляд у девушки был любопытно-встревоженный, как у лисички.

От этой мысли у меня губы непроизвольно дрогнули в улыбке.

— Ну, слава богу, очнулись, — с каким-то легким акцентом сказала Лисичка. — Вы только лежите и не вставайте, а я сейчас тятю кликну.

Она поправила простынь, которой я был укрыт, и быстро убежала. Спустя мгновение я услышал, как хлопнула входная дверь.

Боль немного утихла, и я смог рассмотреть помещение, где нахожусь. Похоже, что это что-то вроде отгородки в большой комнате. Вход сюда завешан чем-то вроде занавески до пола, край которой зацепился за спинку стула, и теперь мне была видна часть соседней комнаты. Везде чисто, полы выскоблены и застелены домоткаными половиками. На стене напротив видны несколько фотографий. Что на них, разобрать сложно, но, похоже, что на одной человек в военной форме. А вообще ситуация напомнила мне то, как я впервые очнулся в этом времени. Тоже девушка, маленькая комнатка. Правда, в прошлый раз на стенах и потолке еще и электрические провода были, а тут их нет.

Где-то послышались тяжелые шаги, затем раздался звук открывшейся входной двери.

— Не части, Анна, — сильный мужской голос, казалось, заполнил все свободное пространство, — очнулся, и слава богу. Пойду познакомлюсь, кто такой, а ты вон поди, поснедать чего-нито собери. Да болезному нашему похлебки жидкой налей в кружку. Ему все одно пока только жидкое можно, иначе помрет не ровен час.

Занавеска откинулась, и в мою каморку вошел крепкий мужчина на вид лет шестидесяти с аккуратно подстриженной бородой. Смотрели мы с женой когда-то в будущем польский фильм «Лекарь», вот и вошедший был точь-в-точь как главный герой. В общем, монументальный мужик, ростом чуть меньше двух метров и с комплекцией голливудского актера-губернатора. Во всяком случае, каждая ладонь у него была как две мои.

— Вижу, молодой человек, вы пришли в себя.

А вот манера говорить никак не вязалась с его внешностью.

Заметив мое мимолетное замешательство, он ухмыльнулся и сел рядом с кроватью на табурет. Мебель жалобно скрипнула.

— Вы можете говорить? Можете назвать свое имя?

— Меня зовут Михаил Шершнев, — прохрипел я.

Горло было сухое. Заметив это, мой собеседник встал и вскоре вернулся с кружкой, от которой поднимался легкий пар. А уж аромат от нее шел просто неописуемый. В животе сразу предательски заурчало.

— Вот, попейте бульона, Михаил. Вам сразу станет легче.

Мой спаситель помог приподняться на локтях и поднес кружку с теплым наваристым бульоном к губам. Напившись, а заодно и наевшись, я откинулся на подушку, а хозяин дома опять вышел. Вернулся он со знакомым планшетом в руках.

— Думаю, это ваше, молодой человек. — Он положил планшет мне в изголовье. — Там и ваши документы, и документы ваших спутников. К сожалению, кроме вас не выжил больше никто. Остальных я похоронил рядом с тем местом, где упал самолет. Признаться удивлен, что вы в столь молодом возрасте занимаете столь высокую должность. Думаю, у вас появилось много вопросов? Я готов ответить, на какие смогу. Да, забыл представиться: пан Войцех Домновский.

— Какое сегодня число? — Этот вопрос волновал меня больше всего.

— Вчера Ильин день был, значит, сегодня, стало быть, третье августа. Вы, Михаил, у нас полтора месяца. — Пан Войцех посмотрел на меня с какой-то грустью. — Уже больше месяца как началась война. Наши отступают. Говорят, немцы взяли Киев.

— Наши? — Я с интересом посмотрели на собеседника.