Инженер страны Советов

— Кто вы? Назовите себя? — по-немецки обратился я к раненому.

Увидев перед собой немецкого солдата, тот немного успокоился.

— Меня зовут Вальтер Френц. Я личный фотограф фюрера. В моем портфеле — заснятая и проявленная кинопленка с убийством русскими бандитами рейхсфюрера Гиммлера. Ее нужно немедленно передать командованию, чтобы ее поскорее доставили в Берлин. Я сам хотел это сделать, но, видимо, фортуна отвернулась от меня. Поспешите. Фюрер должен знать, как все произошло… — С каждым словом он говорил все тише и тише и, произнеся последнюю фразу, отключился.

Вот так да. Можно сказать, у нас в руках — документальное подтверждение совершенного нами. Эх, хотел бы я посмотреть это кино.

Теперь остро встал вопрос, как переправить пленку командованию, только уже не немецкому, а в Москву. Ну да решим и эту проблему.

А вот допрос майора-связиста дал очень много полезной информации. Поначалу он кочевряжился и наотрез отказался говорить, всеми силами изображая из себя героя рейха. Пришлось припугнуть его.

— Майор, вы все равно умрете, но у вас есть выбор умереть как солдату и мужчине или… — Я многозначительно замолчал.

— Или что? — опасливо спросил он.

— Видите вон того русского? — я кивнул на Гризли, расположившегося чуть в стороне и разбирающего свою винтовку для чистки. Странно, что Ваньки Воронова рядом не было. Вот кто был буквально в восторге от крупнокалиберной снайперки. — Я отдам вас ему. Он с огромным удовольствием выпотрошит вас как свинью, он умеет это делать мастерски. Вы увидите все свои внутренности, прежде чем умрете.

Как по заказу Гризли обернулся в нашу сторону и ощерился в подобии улыбки. Похоже, он еще не до конца отошел от увиденного разгрома на шоссе. От этого оскала, да еще сквозь свалявшуюся от ползанья по болотам и торчащую клочками бороду, майора аж передернуло.

— Обещаю вам, майор, что если вы ответите на мои вопросы, то я огражу вас от этого русского, а потом дам пистолет с одним патроном и разрешу написать последнюю записку родным.

Связист оказался очень информированным. От него я узнал, что на наши поиски брошены немалые силы. Три батальона полевой жандармерии, охранные части 4-й танковой и 2-й полевой армий, тыловые подразделения трех армейских корпусов. Кроме этого, подняты все подразделения вспомогательной полиции в Белоруссии. С воздуха ведется постоянная авиаразведка. Любые подозрительные места сразу подвергаются бомбардировке, и туда выезжают мобильные подразделения для прочесывания. По всем дорогам разъезжают усиленные патрули. То, что мы так удачно смогли вывернуться, ничем кроме как чудом не назовешь.

Френц оказался в машине майора совершенно случайно. Узнав, что майор должен выехать в генерал-губернаторство[69], он напросился в попутчики. Очень уж не хотелось личному кинофотохроникеру Гитлера отдавать в чужие руки бесценные пленки. А так можно было, при наличии ума, получить некоторые плюшки для себя лично.

По ситуации на фронте майор тоже оказался достаточно информированным. На сегодняшний день линия фронта пролегала, если смотреть с севера на юг, по рубежам Нарва — Псков — Витебск. Далее на центральном участке фронта имелся так называемый Минский выступ. Город до сих пор держался в полуокружении. Южнее линия фронта проходила по рубежу Гомель — Киев — Кривой Рог — Перекоп.

В Киеве ситуация была чем-то схожа с той, что в моем прошлом сложилась в Сталинграде: немцы медленно, метр за метром, преодолевая ожесточенное сопротивление советских войск, продвигались по городу к Днепру. А вот на юге немцы вплотную подошли к Крыму. Одесса пока держалась. Самое удивительное, что до сих пор держалась Брестская крепость. Советская авиация периодически устраивала налеты на окружавшие крепость немецкие войска и сбрасывала обороняющимся оружие, боеприпасы, медикаменты и продовольствие. Несколько раз удавалось десантировать в крепость подкрепление.

Вообще, судя по рассказу майора, в этот раз у немцев все пошло не так. Блицкриг явно забуксовал с первых же минут. Артиллерия нанесла удар по пустым казармам пограничников, которых накануне вечером вывели на рубежи обороны. Люфтваффе понесло колоссальные потери в первые же часы. Краснозвездные истребители ждали птенцов Геринга в полной готовности. Стоило первым бомбардировщикам пересечь границу СССР, как на них накинулись истребители и устроили форменное избиение. Учитывая, что зачастую немцы летели без истребительного прикрытия, то потери в бомбардировщиках у них были страшные. А советские самолеты устроили конвейер в небе, когда один полк возвращался, выполнив боевую задачу, а ему на смену уже подходил другой. К обеду немцы оправились, и в небе завязались ожесточенные бои. Как бы то ни было, но на первые дни войны советские ВВС если и не захватили полностью господство в воздухе, то вполне уверенно удерживали паритет, что дало возможность наносить бомбоштурмовые удары по наступающим немецким частям и аэродромам противника.