Инженер страны Советов

Посовещавшись с Земляным, решили с разведкой пока повременить, ограничившись осмотром ближних подступов к нашему лагерю, а вот на места боев сходить необходимо. Патронов действительно было мало. У пограничников — по десятку на ствол и по пять-шесть патронов — у остальных. Мы с Гризли были, что называется, богачами. У меня «Скорпион» с еще полными тремя магазинами по 20 патронов и немецкий автомат с двумя магазинами, да у Гризли его «Аннушка», как он все время называл винтовку с почти полутора сотней патронов.

Оставшееся до темноты время и весь следующий день посвятили бытовым вопросам. Соорудили из веток навес на случай непогоды, в стенке оврага при помощи единственной имеющейся у нас малой пехотной лопатки выкопали в мягкой податливой почве что-то вроде полуземлянки, также прикрыв ее навесом из веток, да рядом, также в склоне, вырыли нишу под очаг, прокопав заодно дымоход наверх и прикрыв его лапником, чтобы рассеивать дым.

Пограничники по очереди обежали окрестности. Добрались они и до западной опушки леса, где также обнаружили разбитые позиции. И если те, мимо которых мы проходили, были уже, что называется, прибраны, то на этих в полузаваленых окопах и ячейках лежали непохороненные убитые бойцы. Вот там можно было отыскать и боеприпасы, и, возможно, что-то полезное для нас. Да и похоронить по-человечески наших тоже надо было. Только делать все это требовалось крайне осторожно, так как метрах в пятистах от опушки проходила полевая дорога, по которой хоть и не так интенсивно, но все же проезжали немецкие машины.

Ну а пока, за хлопотами по устройству лагеря, понемногу наладилось общение между членами нашего маленького отряда. Гризли как-то быстро нашел общий язык с Натальей Вейдель, и теперь их часто можно было увидеть сидящими рядом и о чем-то неспешно беседующими. И всегда где-то в непосредственной близости от них крутился Ваня Воронов, с вожделением поглядывающий на винтовку Гризли.

Меня все время аккуратно пытался прозондировать Земляной. Наконец, видимо, уже устав от моих отговорок и отшучиваний, он спросил напрямую:

— Товарищ Шершень, а какое у вас звание, если не совсем секрет?

Военный, что с него возьмешь. Для него вопросы субординации стоят на первом месте. Наверное, придется ему открыться. Человек он вроде надежный. Но сначала:

— Хорошо, я тебе скажу, кто я, но для начала покажи свои документы.

Ну что же, красноармейская книжка вроде в порядке. Во всяком случае пресловутая ржавая скрепка присутствовала.

— Мое воинское звание — капитан запаса. Кроме того, вот, ознакомься. — И я протянул Земляному свое удостоверение заместителя Председателя ГКО. Земляной аж подпрыгнул на месте и вытянулся в струнку, бросив ладонь к козырьку фуражки и собираясь рапортовать.

— Ты это брось, — осадил я его. — Для всех я Шершень. Кто я такой, знаешь только ты да Гризли, и на этом пока хватит.

К месту боя вышли сразу после завтрака и водных процедур, оставив в лагере женщин и подвернувшего ногу Самойлова для помощи и охраны. Перед этим по очереди с удовольствием побрились прекрасным бритвенным станком, найденным в портфеле Френца. С вечера удалось постирать уже достаточно замызганную немецкую форму. И хотя она не совсем высохла, пришлось облачаться в нее, как есть. Но то, как всех удивил Гризли, не поддается описанию. Дождавшись, когда все приведут себя в порядок, он взял бритвенный станок и отсел в сторонку. Поначалу я думал, что он просто подравняет себе бороду и усы маленькими ножничками, входившими в набор для бритья, но во зился он слишком долго для этого. И вот когда Гризли, обтеревшись чистой тряпицей, заменявшей полотенце, встал и обернулся, то ахнули все: на нас смотрел бравый мужчина с аккуратными усами, точь-в-точь как у Сталина, и гладко выбритым лицом.

— Гризли, да вы молоденький хлопец, — удивленно сказал Земляной. А бывший ротмистр даже как-то смутился от всеобщего внимания.

Уже когда шли к опушке, я вполголоса, чтобы другие не слышали, спросил его:

— Да вы, пан Домновский, никак перед Натальей хвост распушили. А не думаете, что она может быть замужем?

— Не может, — буркнул в ответ Домнин. — Ее мужа ваши в тридцать шестом расстреляли. Они тогда жили в Петрог… то есть в Ленинграде. Его арестовали как врага народа, а ее выслали. Вот после этого она и перебралась вначале в Минск к родственникам, а потом, в тридцать девятом, в Волковыск, где устроилась хирургом в больницу. Это Светлана замужем. У нее муж военный, и они виделись в последний раз вечером двадцать первого июня, накануне войны. И вообще, не надо лишних домыслов. Ни перед кем я хвост, как ты выразился, не распушил.

Ага, как же, верю. Особенно покрасневшей физиономии Гризли. Вот ведь вроде мужику уже хорошо так за полтинник, прошел, как говорится, и Крым, и рым, а он краснеет, как молоденький юнкер на первом свидании.

Глава 14

Пополнение