Инженю, или В тихом омуте

Она сказала себе, что он забыл, что она прежде всего женщина. И потому, что под разными предлогами уклонялся от секса с ней. И потому, что она давно уже была для него просто деловым партнером женского пола — легко и четко выполняющим все, что надо выполнить для общего дела. И потому, что он забыл, что она рождена не для дел — что для нее важнее совсем другое.

А значит, пришла пора ему об этом напомнить. Тем более что в свете его планов на совместное будущее это будет совсем не лишним…

11

— Ну наконец! — Он произнес это очень приветливо, даже обрадованно, словно и в самом деле не мог дождаться, когда она позвонит. — Ты теперь самая настоящая знаменитость. Вчера телевидение — сегодня пресса. Можно сказать, что крупнейшая столичная газета посвящена целиком и полностью твоей нескромной персоне. Но я удивлен, что у такой знаменитости есть повод для грусти…

Она огляделась. Она стояла в будке наискосок от подъезда, через дорогу — если можно назвать дорогой узкий переулок, по которому проезжала машина в час, даже когда на находящемся в пяти минутах ходьбы Садовом кольце были пробки. И сейчас смотрела в сторону своего подъезда и двора. Она так хотела ему позвонить, что выскочила из дома ровно через двадцать минут после разговора с ним — даже забыв, что перед этим боялась выйти, чтобы не наткнуться на поджидавшего ее длинного. Ведь специально встала рано и накрасилась, а потом сидела и не решалась выглянуть за дверь. А тут обо всем забыла и только в будке уже вспомнила. И сейчас всматривалась напряженно, никого не видя, но не испытывая облегчения.

— О, вы удивлены? — Это прозвучало язвительно, и она чуть смягчила тон, стараясь, чтобы ее слова звучали не только как упрек, но больше как жалоба. — Между прочим, я ждала вашего звонка — и позавчера вечером, и вчера, и сегодня тоже. Когда у меня все в порядке, вы звоните регулярно. А тут со мной столько всего происходит — а вас, естественно, нет. О, я, конечно, знаю, что мужчины именно таковы — но верила, что вы другой…

— Марина, ты несправедлива! — Голос повеселел, обрадовавшись тому, что она ведет себя как прежде. — Это просто нахальное кокетство. Ты ведь знаешь, что я всегда рад тебя видеть — несмотря на свою занятость. Но сейчас с тобой действительно опасно общаться…

— Да, да, я понимаю. — Она снова огляделась, чувствуя себя дискомфортно в этой прозрачной будке на углу, открытой всем взглядам, — к тому же жутко душной в это жаркое утро будке. — Но мне надо с вами встретиться и поговорить — у меня куча проблем, и… Мне нужен ваш совет, понимаете?

— Мы ведь договаривались, Марина. — Упрек был мягким, но все же она знала, что это именно упрек. — Я ведь объяснял… Я бы сам хотел тебя увидеть — но… И будет обидно, если из-за возникших у тебя мелких проблем…

— Если вы называете мелочью то, что меня вчера похитили эти бандиты и возили на кладбище… — Это уже был сарказм, ничем не прикрытый, потому что он ее возмутил легкостью своего подхода. Он был, наверное, прав — ей самой бы следовало так ко всему относиться. Но она не могла, потому что это с ней происходило. — Если вы называете мелочью то, что меня обещали убить, если я никого не узнаю… Если вы называете мелочью то, что меня хотели взять в заложницы и запереть где-то за городом, пока я не укажу им того, кто им нужен. Если вы называете мелочью то, что меня изнасиловали. Может, для вас это мелочи, но для меня…

— Зачем же так, Марина? — Теперь он был чуть извиняющимся, его голос. — Разве я в этом виноват? Разве…

— Нет, в этом виновата я! — Она даже не заметила, как взлетела интонация. — Естественно, во всем виновата лично я!

— А разве нет? Согласись — я не просил тебя становиться свидетелем! — Он тоже завелся, в первый раз на ее памяти, но тут же взял себя в руки, может, испугавшись, что она в перепалке скажет что-нибудь такое, от чего ему станет совсем плохо. — Пожалуйста, успокойся. И не забывай, что это телефон. И не исключено, что мой мобильный уже прослушивают — если каким-то образом узнали, что мы с тобой знакомы, что ты когда-то работала в одной фирме, с которой я был связан, что у нас достаточно близкие отношения. Поверь, мне жаль, что у тебя неприятности, — и разумеется, я рад тебе помочь чем могу.

— Спасибо, — бросила сухо. — Мне приятно это слышать.

— Знаешь, я сейчас в твоем районе. — Он сделал вид, что не заметил ее сухости. — Тебе удобно будет встретиться через двадцать минут? Помнишь ресторан рядом с твоим домом? Мы туда ходили как-то. Если он тебя устраивает, я бы мог там быть через двадцать, максимум двадцать пять минут. Удобно? Тогда до встречи…

Он замялся, словно очень хотел добавить что-то, чтобы ее успокоить. Чтобы она не делала глупостей в те двадцать минут, что отделяют их от встречи.

— И пожалуйста — поверь, что мне действительно очень жаль…

— Мне тоже — тем более что изнасиловали меня… Он не услышал — он уже отключился. Догадываясь, что она скажет напоследок что-нибудь неприятное.