Иоанн Безземельный, Эдуард Третий и Ричард Второй глазами Шекспира

– Успокойся, Филиппа. Если наш сын погиб, то слезами его все равно не вернуть. Давай, милая, будем утешать себя надеждой на то, что сможем отомстить. О достойном погребении я сам позабочусь: уж я такое во Франции устрою, что век не забудут. Вместо могильных факелов будут гореть сто пятьдесят башен, которые я подожгу, а гробницу нашему сыну я воздвигну на костях французов. Они все у меня кровавыми слезами будут плакать.

Трубы снаружи.

Входит герольд, который в самых цветистых и торжественных выражениях извещает о прибытии Эдуарда, принца Уэльского.

– А у стремян его идет смиренно

Плененный Иоанн Французский с сыном:Корону принц везет тебе, чтоб еюВенчался ты как Франции король.

Всего с одним сыном? А где второй? Только что в плену у принца Уэльского были и Карл, и Филипп. Одного по дороге потеряли?

– Филиппа, не плачь! Все хорошо! – радуется король.

Громкие трубы. Входят принц Уэльский, Одлей, Артуа

с королем Иоанном и Филипп.

Эдуард счастлив и, не скрывая чувств (наконец-то!), спешит к принцу и обнимает его. Королева тоже целует сына, при этом говорит, что от радости потеряла дар речи. Принц Уэльский передает отцу корону короля Иоанна.

– Вот тебе от меня подарочек, папа! С его помощью ты сможешь, наконец, восстановить свои законные права. Вручаю тебе также двух пленников – «виновников главнейших нашей распри».

Боже мой, бедный Иоанн! Ну какой же он виновник распри, а? Он принял престол как сын умершего короля Филиппа Шестого, все строго по закону. Если кто и виноват в чем-то, то разве что Филипп Шестой, ведь это именно его права на французский престол стали камнем преткновения. А Иоанн вообще ни при чем. Да и малютке Филиппу досталось незаслуженно, он – младший сын, и не просто младший – четвертый (!), перед ним в очереди за короной стоят старшие братья Карл, Людовик и Жан, так что Филипп в борьбе за право сидеть на троне не участвовал. Как язык-то повернулся назвать его виновником распри!

Эдуард как-то быстро переходит от чистого счастья к злому ехидству:

– А ты, Иоанн, как ни странно, умеешь держать слово: пообещал, что прибудешь ко мне раньше, чем я ожидаю, – и выполнил. Пацан сказал – пацан сделал. Молодец! Только если бы ты еще раньше приехал, мог бы столько городов сохранить, которые теперь разрушены дотла! И столько человеческих жизней спас бы!

– Что сделано – того не вернешь, – отвечает король Иоанн. – Нет смысла это обсуждать. Лучше скажи, какой выкуп ты за меня хочешь?

– О выкупе мы поговорим позже. Сперва ты отправишься с нами в Англию и посмотришь, как нас там будут встречать.

– Черт! Вот, оказывается, в чем было предсказание! Я действительно окажусь в Англии, только не как победитель, а как пленник. А я-то, дурак, думал… – огорчается Иоанн.

Тут принц Уэльский обращается к своему отцу с просьбой:

– Дай возможность и другим принцам, моим братьям, прославить себя победами. Пусть они тоже повоюют. И я готов продолжать воевать сколько нужно, чтобы не одна только Франция, но и любая страна в мире, которая пойдет поперек нас, боялась бы Англию.

Какой справедливый принц! Братьев-то немало, а славой надо делиться.

Эдуард Третий произносит короткий заключительный монолог:

– Итак, милорды, война окончена. Передохните, осмотритесь, посчитайте военную добычу. Пару дней здесь еще побудем – и домой! Отличная у нас компания подобралась: два короля, два принца и королева!

Уходят.

И снова что-то у нас не сходится. Два принца – ладно, так и быть, хотя на самом деле в плен попал всего один, и не факт, что его взяли с собой в Англию. Но два короля?! Сам Эдуард Третий – раз. Король Франции Иоанн – два. А Давид Второй Шотландский? Его куда девали? Или автор о нем окончательно позабыл? Ан нет, в оригинале все верно: «three kings, two princes, and a queene». Эх, переводчики…

В пьесе нарисована красивая и благостная картинка, оставившая за рамками обзора ситуацию с осажденным Кале. История с шестью знатными гражданами считается правдивой, и вроде бы советники Эдуарда Третьего и королева Филиппа уговорили короля пощадить этих добровольцев и проявить милосердие во имя ребенка, которого королева в тот момент носила под сердцем. Однако Акройд не так уверен в истинности общеизвестных фактов. Он пишет: «История о шести главах Кале, которые вышли с веревками на шеях и получили помилование от милосердного короля, вполне может быть правдой. По крайней мере, она относится к тому типу политического театра, в котором Эдуард достиг невероятных успехов»[27]. Ну правда или нет, а скульптуру Огюста Родена «Граждане Кале» знают во всем мире.