Иоанн Безземельный, Эдуард Третий и Ричард Второй глазами Шекспира

Теперь посмотрим, что у нас с силами противников и с потерями, а также с ходом сражения. Численность английского войска оценивается в разных источниках примерно одинаково: 7000 бойцов, из них 6000 пехотинцев и всадников и 1000 лучников. По силам французов – опять разнобой: по Акройду – 35 000, по Устинову – 20–30 тысяч, согласно Википедии – чуть меньше 21 000. У хрониста Холиншеда написано о 48 000, но Норвич считает эти цифры сильно преувеличенными. Однако в любом случае численное превосходство французской армии было огромным. Вместе с тем, конечно, не двадцатикратным, как утверждает автор пьесы устами принца Уэльского.

В этой битве погиб весь цвет французского рыцарства, а всего было убито от 4500 до 8000 французов (опять же по разным источникам). Обращаю ваше внимание на эти данные, потому что на них Шекспир будет ссылаться в пьесе «Генрих Пятый», где вообще достаточно часто упоминается Эдуард Черный Принц, он же принц Уэльский, и его воинские подвиги.

Акт пятый

Сцена 1

Пикардия. Английский лагерь близ Кале

Входят король Эдуард с

королевой Филиппой и Дерби; офицеры, солдаты и прочие.

В начале сцены Эдуард говорит, обращаясь к дорогой супруге:

– Довольно, успокойся уже: если этот Копленд не сумеет оправдаться, то будет наказан, как положено.

А вы поди уже и забыли, кто такой Копленд? Это тот самый рыцарь, который взял в плен шотландского короля Давида Второго и отказался передать его королеве, потому что готов отдать ценного пленника только в руки самого Эдуарда Третьего. Королева Филиппа, как нам сообщили ранее, ужасно на это обиделась и собралась ехать к мужу в Кале жаловаться. Было это в сцене 2 акта IV, аккурат тогда, когда Эдуард поставил перед осажденным городом ультиматум: или в течение двух дней выдайте шестерых самых влиятельных горожан, с которыми я поступлю, как захочу, или вы все с голоду перемрете. Эта история, если помните, имела место в 1347 году, то есть за девять лет до сражения при Пуатье. Ну что ж, девять лет – срок вполне достаточный, чтобы пересечь пролив и приехать из Англии во Францию. Долгонько королева путешествовала, да? Ничего, у Шекспира (если, конечно, это и впрямь Шекспир) еще и не такое бывает. Что два дня, что девять лет – какая разница? Главное – воспеть воинскую доблесть англичан.

– Теперь мы должны взять упрямый город, – решительно произносит король Эдуард. – Нечего больше тянуть, пора действовать! Рубите всё и всех, кого найдете, – все ваше!

Сигнал к наступлению. Из города выходят шесть граждан, в одних рубашках, босиком, с веревками на шее.

Граждане Кале просят пощады, надеясь на милосердие короля, но все напрасно.

– Пощады просите? – ревет король. – Ничего не выйдет!

Барабаны бьют наступление, Эдуард отдает команду приготовиться к бою.

– Ваше величество, – подает голос Первый горожанин, – двухдневный срок, который вы назначили, еще не прошел. Вы же дали слово, мы вам поверили, вышли к вам, готовые к любым мукам, лишь бы спасти жителей города.

– Да, я назначил двухдневный срок, но при этом поставил условие, чтобы ко мне вышли шестеро самых знатных граждан Кале, а вы-то кто такие? Холопы, что ли? Или, может, уголовники или пираты какие-нибудь, которых приговорили к казни? Вот и отдали вас мне, потому что вам все равно подыхать, не здесь, так на виселице. Ну уж нет, вам меня не обмануть.

– Пусть Господь накажет нас, если мы вас обманываем. Мы и в самом деле знатные люди, просто выглядим плохо и одеты не по рангу, – говорит Второй горожанин.

– Ну, если так, то я сдержу слово и возьму город тихо-мирно, без драки, – соглашается Эдуард и сразу предупреждает: – Но вы не надейтесь на снисхождение, будет так, как я решил: вас проволокут вокруг городских стен и потом четвертуют. Солдаты, исполняйте приговор!

А когда это, позвольте спросить, король «так» решил? Помнится, он при выдвижении ультиматума говорил, что поступит с шестью горожанами, как захочет:

В течение двух суток шестерыхИз самых именитых граждан вышлют

Ко мне в одних рубашках полотняных,С веревкою у каждого на шее,Чтоб, распростершись ниц, готовы былиПринять побои, смерть – что пожелаю.

Смерть – да, упомянута, но где здесь хоть слово про волочение вокруг стен и четвертование? Просто смерть и смерть мучительная и позорная – совсем не одно и то же. Сформулировано так, что можно предполагать даже помилование, ежели король будет в хорошем расположении духа. «Что пожелаю» – понятие очень растяжимое. А теперь Эдуард заявляет: «Как наше правосудие решило». Когда оно так решило-то? И почему именно так?

Королева Филиппа в ужасе от жестокости мужа.