Читаем Иоганн Гутенберг полностью

В резцовой гравюре и офорте изображение моделируется линией, штрихом, в меццотинто — постепенным изменением интенсивности тона. Химический вариант черной манеры, именуемый «акватинта», был введен в практику в 1765 г. французом Жаном Батистом Лепренсом (1734–1781), долго жившим и работавшим в России.

Древнейшим способом многокрасочной иллюстрационной печати была цветная гравюра на дереве. Этот метод возник в Германии; его пионером применительно к воспроизведению орнаментики был Петер Шеффер. Широко использовал способ аугсбургский и венецианский типограф Эрхард Ратдольт (1487–1516). В 1506 г. Лукас Кранах предпринимает первые опыты в области цветной фигурной гравюры. Для каждой краски или тона гравировалась своя доска; на первых порах таких досок было от двух до четырех. Немецкие граверы изготовляли одну из досок для воспроизведения контура рисунка, и несколько других — для его расцвечивания.

Иной метод применялся в Италии, он стал известен под названием «кьяроскуро», что в переводе означает «светотень» [549]. Итальянские граверы моделировали изображение не штрихом, а тоном. Пионером кьяроскуро был венецианец Уго да Карпи (ок. 1450–1532)… 24 июля 1516 г. Венецианский сенат выдал ему привилегию на «новый способ печатать кьяроскуро, вещь новую и никогда до тех пор не исполнявшуюся».

Многокрасочные способы углубленной гравюры в силу чисто технических затруднений появились значительно позже — лишь в XVIII в. Первые опыты были предприняты в области цветного меццотинто, изобретателем которого считается француз Жак Кристоф Леблон (1667–1741). Он получал многокрасочное изображение путем последовательного воспроизведения на одном листе трех цветоделенных оттисков, для каждого из которых готовилась специальная доска. В технике цветной акватинты стал впервые работать уже известный нам Жан Батист Лепрепс.

Цветная углубленная гравюра использовалась во французском книгоиздании в последней четверти XVIII в.

Совершенствование печатного стана

По подсчетам чешского историка техники Рудольфа К. Нешверы (1920–1959), в музеях мира сохранился 61 деревянный печатный стан[550]. Изучая конструкцию этих станов, рассматривая их схемы и изображения в книгах XVI–XVIII вв., исследователи проследили основные этапы совершенствования типографского стана

[551]. Реконструкция сводилась к механизации отдельных процессов, которые первоначально выполнялись вручную, а также к последовательной замене деревянных частей металлическими, что было вызвано стремлением увеличить производительность.

Выполненное из дерева нажимное устройство не могло обеспечить давления, необходимого для одновременного получения оттисков двух полос книги достаточно большого формата. Первый шаг в новом направлении сделал нюрнбергский типограф и механик Леонард Даннер, который в 1550 г. изготовил печатный стан с латунным винтом — шпинделем[552]. Вскоре металлической стали делать и нажимную доску.

Амстердамский механик и типограф Виллем Янсзоон Блау (1571–1638), прославившийся превосходным изданием географических и навигационных атласов, усовершенствовал нажимную снасть печатного стана[553]

. Он заменил буксу металлической рамкой, подвижно установленной на винте и прикрепленной шнурами к нажимной плите. Рамка смягчала удар плиты о форму, что позволило улучшить качество печати. Для своей типографии Блау построил девять станов, назвав их именами девяти муз. С того времени станы с рамками стали именовать «голландскими», а станы с буксами — «английскими». Обе конструкции подробно описал Джозеф Моксон.

Решающих успехов добился словолитчик из Базеля Фридрих Вильгельм Гааз (1741–1800), который в 1772 г. построил типографский стан с основными узлами, выполненными из железа[554]. Это позволило устранить массивные балки, служившие основой конструкции. Габариты стана существенно уменьшились, он стал компактным. Каменное основание, на котором устанавливался стан, устранило вибрацию, сделало печатный процесс более стабильным. Размеры нажимной доски несколько увеличились. Стан печатал две полосы достаточно большого формата за один прогон.

По пути Гааза во второй половине XVIII в. пошли многие типографы. Металлический стан, который, впрочем, почти ничем не отличался от старого деревянного, соорудил в 1778 г. парижский книгопечатник Франсуа Амбруаз Дидо (1730–1804). Стан был установлен в Королевской типографии в Париже; он сохранился до наших дней.

Широкой известностью в начале XIX в. пользовался цельнометаллический стан, сконструированный знаменитым английским ученым Чарльзом Стэнхоупом (1753–1816). Использованный им противовес позволил снизить усилие, затрачиваемое на подъем нажимной плиты[555]. В 1800 г. стан был построен механиком Робертом Уолкером и установлен в одной из английских типографий.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научно-биографическая литература

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное
Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода
Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода

Читатель не найдет в «ностальгических Воспоминаниях» Бориса Григорьева сногсшибательных истории, экзотических приключении или смертельных схваток под знаком плаща и кинжала. И все же автору этой книги, несомненно, удалось, основываясь на собственном Оперативном опыте и на опыте коллег, дать максимально объективную картину жизни сотрудника советской разведки 60–90-х годов XX века.Путешествуя «с черного хода» по скандинавским странам, устраивая в пути привалы, чтобы поразмышлять над проблемами Службы внешней разведки, вдумчивый читатель, добравшись вслед за автором до родных берегов, по достоинству оценит и книгу, и такую непростую жизнь бойца невидимого фронта.

Борис Николаевич Григорьев

Детективы / Биографии и Мемуары / Шпионские детективы / Документальное