Йона

Йона взглянула на себя в зеркало. Одета она была в белую, облегающую одежду. Бледное, испуганное лицо, сломленный взгляд, спутанные волосы, намазанные чем-то, видимо, для тестов.

Чен и Анна склоняются к тому, что она — симбиэнт. Страшно, если это так. «Священный грааль» Советников: simbiotik entiti — симбиотическая сущность, которую они пытаются вывести уже пару столетий, и в которой генномодифицированная и кибернетическая природы существуют в органическом единстве без всяких вспомогательных связывающих элементов.

Йона безвольно и устало присела на краешек кровати. Ей хотелось умереть. Она со всей ясностью, именно сейчас осознала, что натворила, и что ничего не исправить... не исправить...

Она укрыла ладонями лицо и заплакала. Проплакала долго, как ей показалось. В какой-то момент слез больше не осталось, она прилегла на кровать и лежала, вспоминая прошлое, думая о Маркусе, маме, обо всех, кого она предала. Мысли и веки тяжелели, она все чаще закрывала глаза, каждый раз все дольше оставляя их закрытыми, и, в итоге, уснула.

Открыв глаза, она обнаружила, что столик занят едой. Йона разглядела фрукты в вазе, большую миску и тарелку, графин с соком. Как все это отличалось от того, как живут и что едят «простые» в квартале!

В комнатушке, что была справа от входа обнаружились душевая и туалет. Она подошла к вазе с фруктами и долго глядела на нее, не решаясь взять. Несколько яблок, виноград, банан. Сжав зубы и прерывисто дыша, Йона резко взяла яблоко, не самое большое, потерла его об одежду и сделала один большой жадный кусок. Мыщцы в горле предательски задергались, рот набился слюной. Она сделала еще один большой кусок, потом еще один, а потом ела до тех пор, пока от яблока ничего не осталось.

Она посмотрела на остальные фрукты. В глазах стояли слезы. Она оглянулась, присела на кровать, посидела минуты две, потом резко пошла в душевую.

Теплая вода, струящаяся сверху, принесла некоторое облегчение и даже умиротворение. Умывшись, она надела новую одежду — просторный белый комбинезон, вышла и взглянула на свое отражение в зеркале.

— Какая чистенькая, белая рабыня, — произнесла она, глядя на себя.

***

Ничего еще тяжелее в своей жизни Йона не испытывала, чем это тягостное существование в замкнутом пространстве. Она была предоставлена своим мыслям, которые то обвиняли ее, то оправдывали. Измученная внутренней борьбой, она закричала, стала бить все вокруг. Ее удары были сокрушительными — она разломала столик, разбила зеркало, кровать лишилась передних ножек.

Остановило ее изображение Маркуса на стене над местом, где до этого был столик, и голос Сотера за кадром. Эта часть стены стала меняться, словно кто-то передвигал ползунок прозрачности в компьютерной программе. Маркус теперь выглядел лучше, чем в прошлый раз, когда Сотер показывал его — кажется, он умылся и переоделся; он сидел к ней спиной за столиком, похожим на тот, что она разбила, и что-то ел из красивой посудины.

— Будь умницей! — раздался голос Сотера. — Ты ведь не хочешь, чтобы с ним что-то случилось?!

Йона подошла к экрану, погладила изображение Маркуса.

— Я хочу видеть его, — выкрикнула она. — Тогда я буду сотрудничать.

Голос ничего не ответил. Маркус продолжал есть.

— Я. Хочу. Его. Видеть, — сказала Йона громко, чеканя каждое слово.

Экран погас.

— Я услышал, — донесся голос легата. — Ты увидишься с ним. Через полчаса.

Сердце ее затрепететало. Ощущение было такое, словно она остановила целую армию, хотя она всего-то и добилась свидания с дорогим человеком.

Йона нервно улыбнулась и стала ждать.

***

Когда дверь отъехала в сторону, она на мгновение почувствовала нереальность происходящего. Словно это не с ними. Словно это сон. Йона вскочила и побежала к растерянному парню в сопровождении киборга — лысого громилы в темно-синем балахоне с золотистым поясом.

Дверь за Маркусом закрылась, а ее руки очутились за его шеей. Она заплакала, и хоть могла сдержать слезы, но не стала. Ей захотелось быть рядом с ним просто девочкой. Обычной девочкой. Его девочкой.

Маркус все еще был растерян, но обнял ее. Так они простояли несколько минут. Йона подняла на него виноватые глаза. Маркус робко улыбнулся.

— Прости меня, — произнесла она.

— За что? — спросил он негромко, глядя ей в глаза.

— За обман. Что не говорила о том, кто я.

Маркус снова улыбнулся, теперь уже как-то устало.

— Я много об этом думал. Я понял, как трудно тебе было, наверное.

Йона кивнула.

— Мне до сих пор непонятно. И страшно, — сказал Маркус. — Но я... я по-прежнему тебя люблю. Знаешь, там на стадионе, я... мы все уже попрощались с жизнью. И когда я увидел тебя... это было и страшно, и невероятно красиво.

Йона выпустила Маркуса из объятий. Рефлекторно поводила левой ладонью по правой руке. Взглянула на свое запястье.

— Я потеряла твои часы, — сказала она и грустно улыбнулась.

— Ничего, — улыбнулся в ответ Маркус.

Йона жестом предложила ему сесть.

— Комната чем-то похожа на мою, — сказал Маркус, присаживаясь на стул и оглядываясь вокруг. — Но меня держат в совершенно другом здании. Там, где сам легат.