Иридея (дилогия)

Ночью разразилась гроза страшная. Молнии сверкали, гром грохотал, и лило как из ведра. Сидели все по домам, по углам, и носа показать боялись. Вдруг вспомнили дед да баба, что дочка у них одна сидит, бросились в горницу, а там уж нет никого – лишь ливень холодный в окно хлещет. Бросилась искать девицу вся деревня, всю ночь искали, везде посмотрели, да так и не нашли. А только говорили потом, что в ту ночь на смену месяцу растущему вдруг новая луна пришла – говорили, это месяц с той девицей сбежал.

А ещё говорили, что обратилась потом девица в крохотную звёздочку да сопровождает теперь месяц каждую ночь. Коль посмотришь ты на небо в ясную ночь, то непременно заметишь, что и правда с месяцем рядом светится всегда маленькая звёздочка, и лишь тогда исчезает, когда становится месяц полной луной. Говорят, в эту ночь спускается девица с неба, гуляет по лесу, приходит на могилку к родителям и долго-долго плачет.

«О месяце суженой», народное сказание мисхумов

~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 19

Стояла поздняя ночь. Весь дворец уже погрузился в сон, и лишь в одном окне мерцал отблеск одинокой масляной лампы. Начальник дворцовой стражи сидел за письменным столом и в очередной раз сосредоточенно перечитывал записку Марека Освальдса. В отличие от своих подчинённых он отнюдь не находил бредом сумасшедшего то, что было в ней написано, однако большая часть написанного на самом деле представляла собой лишь пространные рассуждения и сомнительные умозаключения. В общем-то, что-то подобное Марек вещал и в годы своей учёбы в Академии.

Что действительно тревожило Эдриана, так это последние строки записки. О какой такой зарождающейся культуре, лишённой «ущербных человеческих эмоций», говорил Марек? Со слов этого незаурядного молодого человека выходило, что именно со стороны этой культуры Иридее сейчас угрожает серьёзная опасность. Но кого он имел в виду? Скептическое отношение к Капитолию, Либертине, Городу Ста Народов и городам вообще наталкивало на мысль, что силы, представляющие угрозу Иридее, незаметно растут и крепнут либо в деревнях, либо в тех районах Иридеи, где живут люди, которым строительство городов чуждо в принципе.

Если верен первый вариант, то получается, армии Иридеи предстоит столкнуться с сильным партизанским движением. Но что может стоять за ним? Эдриан имел сведения о некоторой социальной напряжённости в Либертине, но, в целом, нынешних правителей государств Иридеи тиранами назвать было сложно, а ныне покойный Властитель Константин и вовсе всегда призывал к свободе, равенству и братству. Может ли действительно быть так, что вот прямо сейчас в Либертине готовится бунт? Если да, то против кого: исключительно против консулов или против верховенства Капитолия вообще? Последнее было совсем нелогичным, да и Марек, кажется, никогда не был замечен в каких-либо связях с Либертиной. Да и как бунт в Либертине можно было связать с нападением мертвецов на Иридею? Или это параллельные абсолютно не связанные события? Ну, уж нет! У Эдриана не было абсолютно никаких доказательств на руках, но он готов был поклясться, что Марек причастен к нападению мертвецов. Не зря же он объявился в Капитолии в эти тяжёлые дни!

Стоп! А разве мертвецы – это как раз не те самые существа, лишённые «ущербных человеческих эмоций»? А ведь подходят! Эдриан взял записку и вновь перечитал последние строки. «Сверхкультура разума»? Это безмозглые-то мертвецы, беспрекословно исполняющие волю аколитов,– сверхкультура разума? Что-то опять не вяжется. Ладно, вернёмся к неприятию городов господином Мареком.