Ироническая проза. Ч. 1

- Музыкантом? — переспросила Галина Петровна.

- Нет, — твёрдо ответил я, — саксофонистом. И зачем-то прибавил: — Как Луи Ам… Амстрон.

…Весь первый класс, в результате, я проходил с прозвищем «Луи Амстрон». Это было не обидно, и даже, где-то, и почётно: я представлял, как выучусь играть на саксофоне, как буду выходить на сцену — в концертном смокинге, при бабочке — и играть, играть, играть… Впрочем, я не только мечтал — я регулярно доканывал родителей и бабушку с дедом требованием купить мне саксофон: мол, буду учиться играть — как Амстрон и Дюк Электрон (про Армстронга и Элленгтона мне уже, к тому времени, всё рассказала мама, но правильно выговорить фамилии великих джазистов мне, почему-то, не удавалось).

Наконец, домашние поняли, что «это „Ж-Ж-Ж“ — неспроста», и объявили мне, что если уж я так твёрдо решил стать вторым Армстронгом, то мне предстоит, как завещал один сказочный персонаж, «учиться, учиться и учиться» — и делать это придётся каждый день в особой музыкальной школе. Мне предложили хорошенько подумать, прежде, чем согласиться на дополнительные три часа ежедневных занятий, но я проявил чисто детское упрямство, заявив, что готов хоть завтра начать брать уроки музыки. Мне тогда казалось, что я «проявил характер». Увы, но с годами, глядя, кстати, не только на себя, но и на других, всё чаще замечаю, что мы часто путаем два этих понятия — и, желая «проявить характер», проявляем лишь глупое детское упрямство. Впрочем, не буду отвлекаться.

Итак, вопрос с десантированием меня в музыкальную школу был решён, и мы с мамой отправились на улицу Трапезниковскую, которая до сих пор носит имя террориста Андрея Желябова. Там, в новой, только что выстроенной музыкальной школе, меня привели в какой-то кабинет, в котором стоял рояль, велели отвернуться от этого рояля, стали нажимать на клавиши и спрашивать, на сколько клавиш нажали — на одну или на несколько? Таким образом — методом научного тыка пальцем в клавиши — выяснили, что музыкальный слух у меня, оказывается, есть. Однако, здесь же меня ждало первое разочарование: узнав, что я хочу играть на саксофоне, мои будущие преподаватели почему-то стали улыбаться, а потом кто-то из них спросил:

- Может, для начала, на кларнете попробуешь?

- Нет, — заявил я, — хочу на саксофоне!

- Ну что же… — преподаватель повёл меня в соседний класс, — смотри: вот он, саксофон! Сможешь его удержать?

Саксофон я прежде видел только по телевизору или на фотографиях — на тех же конвертах пластинок Армстронга. Здесь же… Я увидел это чудо, свою серебряную мечту, впервые. Саксофон блестел, переливался, сверкал под светом потолочных ламп, завораживал хитросплетением рычажков, шедших к звуковым клапанам, подмигивал перламутровыми кнопочками-пуговками — сказка просто! Но, когда я подошёл ближе, я понял, что всем мечтам моим наступил конец: огромный Саксофон (с этого момента я готов был произносить это слово именно так, с Большой Буквы, как имя собственное) — так вот, Саксофон был, едва ли, чуть ниже меня ростом! Я попробовал взять его в руки, но он оказался слишком тяжёлым. Нет, я, конечно же, не упал и не уронил инструмент — но, как-то сразу же понял, что удержать его мне не по силам…

Я готов был разреветься. Преподаватель же (забыл его имя, и очень жалею об этом!), видя, что со мной происходит, поспешил на выручку:

- Ничего страшного, — сказал он, — пройдёт немного времени, и ты дорастёшь и до него. А пока… — он раскрыл какой-то небольшой портфель, в котором лежали какие-то чёрные трубочки с никелированными клапанами. Преподаватель стал вынимать их и соединять друг с другом — и через минуту в его руках сам собой образовался ещё один саксофон, только маленький и матово-чёрный. Этот маленький сакс он протянул мне:

- Посмотри, это — кларнет, младший брат саксофона. Все клапаны у него расположены так же, как и у сакса, но тебе будет легче начать именно с него — он не такой большой. А освоишь кларнет — считай, что и на саксофоне ты уже выучился. Ну, как?…

Земля, ещё минуту назад ушедшая из-под ног, вернулась обратно. Я тут же схватил кларнет — «младшего брата Саксофона» — и заявил, что согласен начать с него. Вопрос был решён.

…Полтора года я прозанимался в Музыкальной школе — помимо уроков игры на инструменте, мы изучали ещё и сольфеджио, были у нас и походы в концертный зал Филармонии, и в музеи. Заниматься мне нравилось, и — кто знает? — может быть, в один прекрасный день взял бы я в руки и саксофон, и стал бы выдавать на нём джазовые импровизы — но… В жизни всегда случается какое-нибудь «но» — случилось оно и со мной.